Дорогие мои, поздравила себя, любимую на 23 февраля поездкой в Питер. Естественно, с ежевечерними походами в театры. 23.02 смотрела "Жизнь и судьбу" в МДТ. Вышла.. слезы, руки, ноги потряхивает....хотя уже посмотрела ее в записи ранее. Это очень сильная вещь. Это НАДО смотреть. Актеры потрясающие. У нашей Loni есть замечательный и подробный отзыв. 24.02 никак не могла пройти мимо... ну вы и сами понимаете , "Тартюф" Балт дом. И, о чудо! Я увидала Шакунова-театрального актера, гениального, фонтанирующего, великолепного!!! Это было чертовски приятно!!! 25.02 театр на Литейном, "С любимыми не расставайтесь". Из декораций только сцена и стулья. И потрясающе пронзительная история любви. и мой черный день... день отъезда и неудачи в выборе... но кто ж знал 26.02 Балт Дом "Мастер и Маргарита". Выбрала его по количеству интересных вроде актеров, театра и самой постановки. Т.к. "МиМ" уже видела три разные вариации: две МХАТовские и Алдонинскую. А в Балт доме был кружок по интересам, пионерско-комсомольская, с претензиями на новизну, модность...с цитатами из "Фауса", отсылом из уст Воланда к роману "МиМ" Булгакова...все очень жалко смотрится.... и я совершила впервые грех по отношению к актерам и театру- я ушла не доглядев.... (сама всегда возмущаюсь такими зрителями..и вот сама такой стала)
Вышла вся зареванная и в соплях. Попала случайно, просто человек не смог пойти, хотя билет покупался более чем за месяц. Оказывается, спектакль идет уже 7,5 лет и билеты на него раскупаются в первые часы (!!!!!) предварительной продажи! Девочка пришла в субботу к 9ти утра (!!!!). Примерно в 12-15 стала счастливой обладательницей 2 билетов на первый ряд по... 250 рублей. Аттракцион неслыханной щедрости для театра, а уж для Москвы вообще дело неслыханное. Зал малюююсенький. Всего 6 рядов и галерея. Всего мест 100 или около того. Открыла для себя замечательных актеров Янину Колесниченко и Сергея Угрюмова (Ликвидацию не видела, потому не знала такого зверя ) Щемящая история сиротства народа после страшного геноцида армян через призму двух чудом выживших в мясорубке. Действие начинается в 1921 году, герои попадают из затопленной кровью Армении в маленький городок в штате Висконсин. Рассказ ведется от третьего лица (Сергей Сосновский). Он первым выходит на сцену.. и начинает рассказ. Он (Арам Томасян - Сегрей Угрюмов) и Она (Седа Томасян - Янина Колесниченко) - заочные муж и жена, он выбрал ее по фотографии, уже живя в Америке и "выписал" себе из Стамбула, заплатив кучу взяток. Оба пережили ужас геноцида. Ей 15, ему лет 20-22. Простая история, ничем вроде бы непримечательная. Сын деревенского фотографа, фотограф Арам привез с собой из родного дома только отцовское старенькое пальто и фотографию своей семьи: мама, папа и трое детишек.. Только вот вместо лиц на фото - аккуратно вырезанные овальные страшные дыры. Пять штук... правда, две из них уже заново заполнены, Арам приклеил два новых лица - свое и Седы. Вместо лиц родителей. Лица детишек вокруг по-прежнему - дыры. И Арам начинает учить жену "жизни" по библии. И ждет когда она наконец-то подарит ему наследника. Плодитесь и размножайтесь. Потому что так положено. Потому что Арам должен заполнить пустоты на фото. Седа... Седа принесла с собой старенькую куклу, сшитую мамой. Это все, что осталось от ее семьи. И вот Арам начинает старательно работать над заполнением пустот... А Седа оказывается бесплодной. Идут годы, Седа старается жить как получается, Арам все больше замыкается в себе. Пересказывать все нет смысла, все равно этот спектакль из тех, которые надо видеть, причем лично. Причем желательно из первого ряда. Потому что даже на очень грамотном видео просто невозможно передать это ощущение.. как будто смотришь чужую жизнь в чужом доме через тончайшую пленку. Стены вдруг стали совершенно прозрачными и ты не только видишь, слышишь, но и осязаешь... Жаркое из баранины на столе с чесночком.. Тортик с вишней... Запахи только усиливают ощущение полного растворения в чужой истории. И потому когда герои в кульминационной сцене начинают открывать страшные подробности их жизни на родине после начала турецкой резни "неверных", чувствуешь себя так, как будто это твоих близких распяли, изнасиловали, обезглавили. Итог: очнулась в какой-то момент и поняла, что растираю по лицу слезы ледяными от ужаса пальцами. И звуки тоже проникли: зал тихо хлюпал носами. Когда Арам рассказывает свою горькую страшную историю, волосы шевелятся на голове. Он (по совету отца) в момент нашествия турецких молодчиков спрятался в подвале и выжил. Утром, очнувшись из небытия, вышел во двор и нашел свою семью во дворе. Турки отрезали всем его близким головы и повесили на бельевую веревку.. На ту самую, куда накануне мама Арама повесила выстиранное белье.И после этого Арам вырезал на отцовском фото лица.. и жил надеждой заполнить зияющие дыры своей собственной семьей... не сложилось. И кто знает, что бы стало с Томасянами, не попадись им на жизненном пути маленького Винсента. Мальчик-сирота (Ярослав Леонов, отличный парнишка, очень хорошо играет!!!!), которого Седа приводит в дом и кормит "вкусняшками", пока муж работает, оказывается для Томасянов спасением от пустоты и безнадеги. Как и они для него. От его лица и ведется весь рассказ, как выясняется ближе к концу спектакля. А мальчик играет все тот же, что и на фото, но он сильно вырос за 7 лет Сильно подросший Винсент - прекрасный Сергей Сосновский
Последний момент спектакля. Арам делает фото своем семьи, старательно расстелив армянский ковер и выдав жене и сыну-Винсу дорогие атрибуты Родины - блюдо, кувшин и, конечно же, гранат. Они выжили. Они победили чудовище! И вне и внутри себя!
Все.. Опять хлюпаю носом...
Последнее. Почему Лунное чудовище??? Потому что Винсент рассказывает нам историю о том, как в 1890-каком-то году на Турцию "снизошло" лунное затмение. И перепуганные турки выскакивали из дома и палили из чего придется в "лунное чудовище". Армяне сидели спокойно. Прошло с десяток с гаком лет и турки решили, что теперь их лунное чудовище - это "неверные", слишком уж они "нездешние" (весьма вольная интерпретация сказанного Винсентом). И вот задумалась: что же за чудовище в итоге автор имел ввиду? Видимо, не ахти как важно. Каждый сам себе найдет и сам себе/себя убьет. Или оставит жить-поживать...
Отправлено: 17.04.12 18:29. Заголовок: Ой, что нашла! Все ..
Ой, что нашла! Все про нее "Чайка" Бутусов, Сатирикон:
цитата:
Свою «Чайку» Юрий Бутусов посвятил Валентине Караваевой, актрисе прошлого века, чьи жизнь и карьера сломались после автокатастрофы. У себя дома она играла Нину Заречную перед любительской видеокамерой. «Умерла она в нищете и забвении», - сообщает программка, - «рядом лежала сделанная ею чайка из проволоки, бумаги и перьев». Получился спектакль об актёрской одержимости, превративший мир чеховских героев в сценическую площадку, на которой бесконечно репетируется жизнь. Зрители ещё рассаживаются, а на сцене уже кипит работа – строят театр, царит творческий беспорядок: с колосников свисают качелями закрученные канаты, разбросаны цветы и яблоки, надутые воздухом пакеты изображают кроны деревьев, шуршащие на ветру, прямо на наших глазах актёры, дурачась, раскрашивают маленький белый задник для маленьких тригоринских подмостков. Рисуют дерево, пруд с рыбками, будку с собачкой, человечка с зонтиком, в небе – тучку с дождём и солнце, потом у задника встаёт Треплев (Трибунцев), и контур его тела обводят чёрным силуэтом. Он не похож на юного возвышенного декадента, к которому мы привыкли, он – амбициозный самоучка, очкарик и маменькин сынок, влюблённый в свои первые шаги в литературе. Под стать ему и Нина (Стеклова) – девушка в теле, весёлая и искренняя, с копной рыжих волос, с детской непосредственной радостью собирающаяся сыграть свою первую роль в его пьесе. Они наслаждаются собой и друг другом, пока вокруг них остальные персонажи обставляют свой выход как уморительный бенефисный номер. Медведенко (Кузнецов) изображает собаку Трезора, домогаясь до Маши (Спивак) и бросаясь на Треплева. Сорина (Большов) выкатывают на тележке, он сидит в белой пижаме под зонтиком, с которого льётся постоянный дождь благодаря прикреплённой к нему бутылке. Кумир женщин доктор Дорн (Осипов) отплясывает рок-н-ролл и поёт под красным зонтом, уворачиваясь от сыплющегося на него конфетти, сопровождающего «торжественные моменты». Полубезумный Шамраев (Кузнецов) в шинелишке, увешанной какими-то безделушками, истерически скорбит о некоем Пашке, без которого «пала сцена». Перед началом спектакля маменькин сынок и его мать, аристократичная Аркадина (Райкина), ведут диалог Гамлета и Гертруды – и неспроста: тема Эдипова комплекса начинает звучать рано и явно, Треплев не Нину ревнует к красавцу беллетристу, а мать, её внимания желает добиться. Кунсткамера домочадцев рассаживается на авансцене, из корытца тянет сценическим дымком, Нина выходит к микрофону и начинает читать монолог – сначала неуверенно, стесняясь, но всё более и более вдохновенно. Чем заканчивается спектакль со спецэффектами о злоключениях Мировой души, все мы знаем. В ярости Треплев заливает задник водой, и чёрная краска стекает зловещими потёками; потом – символически поджигает: проворные слуги просцениума под оглушительный шум пламени рвут бумажное полотно, изображая, как пожирает его огонь, оставляя лишь несколько клочков на остове, одном из множества окружающих сцену крестов и рам. Наконец, каркас падает вовсе, и на пепелище труппа матёрых актёров, победивших выскочку с «новыми формами», устраивает дискотеку, декларативно выкрикивая свои реплики в микрофон. Хором зовут Треплева, но дозываются Нины – и та тает от похвалы. Потом будет новый выход Шамраева с репризой о синодальном певчем, Дорн пофантазирует об артистической славе, а Маша в слезах поведает ему о любви к Константину – публике ни на мгновение не дадут заскучать и забыть о том, что Чехов написал именно комедию. Да, здесь с упоением переигрывают каждую эмоцию и реакцию, говорят с придыханием и захлёбываются рыданиями до икоты, не забывая при этом улыбаться зрителю и даже заигрывать с первыми рядами партера, - но это не тот случай, когда профессиональный театр глумится над непрофессиональным, что в последнее время стало одним из наиболее активно используемых комических приёмов: постепенно действие всё больше и больше выруливает на серьёз. Во втором акте все сидят за столом, ломящимся от цветов и бутафорской снеди, Аркадина патетически вещает, принимая эффектные позы, и хоровой шепоток поддакивает каждому слову примадонны. В их обществе – и Нина: «Я счастлива, что теперь принадлежу вам». Нарочито банальные и дешёвые театральные приёмы вызывают смех – особенно когда срыв Шамраева, пригрозившего увольнением из-за требования лошадей, породил цепную реакцию истерик. Все уходят, оставляя Нину – и к ней являются две одинаковые Аркадины (вторая – Нифонтова), наряжают «под себя». Треплев, с ног до головы залитый розовой кровью, бросает перед ней на стол убитую чайку – крупный целлофановый свёрток – и с полным правом говорит ей, что она изменилась до неузнаваемости. Тригорин (Суханов) свой монолог тоже оканчивает истерикой, опрокидывает стол, забирается на него и падает без чувств – а после этого спектакль, тот, которым живут наши герои, начинает приобретать безумную нотку. За сценой звучит выстрел, Тригорин откликается: «Сюжет мелькнул…», проговаривает реплику, а когда целует Нину, под траурную музыку открывается дверь, и очередное чудовище вопрошает: «Борис Алексеевич, где вы?». От выстрела до спроваживания монстра эпизод повторяется не меньше четырёх раз, и с каждым разом визитёр всё страшнее: зомби с кровавыми глазами тянут руки, оборотень в маске и мохнатой шубе выезжает на инвалидной коляске, выдёргивает топор у себя из спины и отрубает себе бутафорскую ногу. «Сон!» - скажет Нина после свидания с Тригориным, и это был страшный сон, предвещающий несчастья. В третьем акте посреди сцены – белый пушистый ковёр, на котором Маша рассаживает резиновых пупсов – символ грядущей семенной жизни – и, напиваясь водкой, рассказывает каждому встречному, что выходит замуж за Медведенко. Как и полагается на репетиции, её диалог с Тригориным повторится дважды, но он так ни разу её и не услышит. Сам Тригорин попрощается с Ниной, опять-таки, никак не меньше чем четырежды, и каждый раз – по-разному: со шпионскими играми с фонариками, с балетными па и розовой лентой вместо медальона… и только последний раз – по-настоящему, не обещая тех заветных двух минут. Нину возьмёт под руку и уведёт Маша – две несчастные девушки, повзрослевшие до срока, будут говорить каждая о своём горе, не заботясь о том, чтобы быть услышанной, - просто чтобы говорить. Сорин разговаривает с двумя разными Аркадиными, а крайняя степень помешательства – конечно же, у недострелившегося, отчаявшегося от неуспеха Треплева. Сдвигаются белые стены, создавая для него больничную палату, главная деталь интерьера – мелкое ржавое корыто-ванна с изогнувшимся краном, голова самого пациента обмотана канатом. Матери он признаётся в любви, а потом, обвиняя в рутинёрстве, окунает в воду головой, боишься: вот-вот утопит. И тут же к нему является вторая Аркадина – и дарит долгожданную ласку; на Тригорина Аркадины набрасываются уже вдвоём, подтверждая свою собственность над ним, - где настоящая Ирина Николаевна, а где двойник, тень, - не разобрать. Прощаться с отъезжающими все собираются на пикник, но всех как ветром сдувает, когда Тригорину нужно прощаться с Ниной. Четвёртый, заключительный акт: что-то изменилось, что-то вернулось на круги своя. Медведенко снова по-животному бросается на жену, Сорина возят на коляске, две Маши (вторая – Дровосекова) переплетаются волосами… Треплев теперь – популярный писатель, но он всё так же, как прежде, нуждается в материнском вердикте – и новое разочарование: страницы журнала, привезённого Тригориным, с его повестью даже не разрезаны! Достаточно веский повод для самоубийства. Игра в лото похожа на коллективное камлание, словно каждый бьёт по клавишам свою партию, - а когда уходят, на столе остаётся одно чучело чайки. Вокруг Треплева снова сходятся стены комнаты, - и вот уже к четырём разным Треплевым приходят три разных Нины. Треплев-Медведенко – конечно же, бросается на Нину-Машу, горько жалующуюся на свою долю, и выходит стреляться за дверь. Треплев-Тригорин рыдает, обнимая ноги Нины довольной и удовлетворённой жизнью, а после картинно приставляет револьвер к виску. Треплев-Дорн утешает Нину-Аркадину, бьющуюся в припадке, а спровадив её, греет руки у нарисованного на стене камина – а другая Аркадина сама пристрелит его из ружья. И только у настоящего Треплева с настоящей Ниной произойдёт настоящее объяснение – стены раздвинутся, и диалог они проговорят полностью, с надлежащим драматизмом и психологической глубиной, без перегибов и наигрыша, без пафоса и сантиментов. Выстрелов не будет – когда Нина уйдёт, он просто повиснет на канатах, пытаясь изобразить чайку, да так и опустится на пол: видимо, он и был той самой чайкой, погубленной от скуки. Вспомним последние слова Треплева – они не о Нине! «Это может огорчить маму». Огорчение мамы мы увидим крупным планом: серебряные бисеринки слёз будут падать от её глаз в воду, разбрызгивая её каплями. Опустеет сцена, закончится спектакль, и исполнители главных ролей, дублёры, статисты смешаются воедино – все, кто «слишком всерьёз играют» за кулисами чеховского текста, проболтанного столь многократно, что буква классика почти обесценилась в сравнении с режиссёрским языком. Сам режиссёр появляется в спектакле – врывается в промежутках между рвущимися клочками действия, внося оживляж в моменты смены декораций, неистово пляшет под оглушительную музыку, что-то выкрикивает в микрофон, в том числе и монолог Треплева из четвёртого акта. Один раз он выбегает с баллончиком красной краски и пишет на стене своё слово из трёх букв: УЖО. Это как брошенная перчатка, как вызов всем, кто не привык, не понимает и не принимает такого, ещё невиданного у нас Чехова – отражённого в осколках кривого зеркала театральной метафизики, разбитого и снова собранного в причудливый и стильный коллаж. Где-то кусочек лежит вверх ногами, где-то – перевёрнут наизнанку, и всё это – чтобы создать новые смыслы и обнажить скрытые пружины сюжета. Всё и сразу перемешано, как на параде чеховских масок, каждый выхватит из пёстрой толпы образов, едва намеченных несколькими штрихами, тот, который окажется ближе и яснее. Бутусов очевидно вдохновлялся Някрошюсом – и в перенасыщенности спектакля метафорами и аллюзиями для особо подготовленных, и в обилии водной стихии, и в многофункциональности простой сценографии (Шишкин), и в самой его продолжительности (четыре часа с лишним, три антракта), и в потрясающей музыке Латенаса, включая и его марш из някрошюсовских «Трёх сестёр». Бутусовская зрелищность и фарс слились с някрошюсовским медитативным мифотворчеством в необычный, захватывающий ритм – и хочется верить, что эта «Чайка» высоко полетит.
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 1
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
, "Тартюф" Балт дом. 
(сама всегда возмущаюсь такими зрителями..и вот сама такой стала) 
) 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума