Вениамин Фильштинский
О ДК ИМ. ПЕРВОЙ ПЯТИЛЕТКИ Меня взволновал материал в № 56, посвященный ДК Первой Пятилетки. Вообще, «ПТЖ», по-моему, делает большое дело, успевая на многое откликаться, кроме непосредственно театра. Историческая память очень важна, а память о культуре важна вдвойне. Не хочется, чтобы все уходило в небытие, как ушло в небытие само здание Пятилетки.
Помимо прочего, это было, как теперь говорят, намоленное театральное место. Прекрасное театральное любительство там поселилось давно. И возглавляли дело известные люди. Какие славные имена! Во-первых, Федор Михайлович Никитин. Это звезда немого кино, знаменитый артист, он потом работал и в питерских театрах. Никитин — основатель этого театрального коллектива с 1947 года. Потом — Илья Саулович Ольшвангер, замечательный ленинградский режиссер. Сейчас о нем вспомнили в связи с юбилеем Бруно Артуровича Фрейндлиха. «Элегия» — знаменитый спектакль, где играли Бруно Фрейндлих и Валентина Панина, — это спектакль Ольшвангера. Работали там и другие талантливые люди, все что-то сочиняли, экспериментировали… Пятилетка, кстати, первой в Ленинграде подхватила педагогические идеи Н. В. Демидова.
А уже потом этим театром руководил я. И тут тоже есть очень важные имена. Во-первых, Воля Ваха, прекрасный педагог, до сих пор работающий. Много замечательного сделал там как художник мой брат, Феликс Фильштинский. В это же время начинал ныне известный в Европе режиссер Латвийского Национального театра Михаил Груздов. Он тогда только окончил институт, помню, как Марина Юрьевна обсуждала и его спектакли.
Я провел в Пятилетке двенадцать лет. Это было мое основное место работы после ТЮЗа. Много сил Пятилетке было отдано… Именно там я начинал все свои основные репертуарные идеи. «Доходное место», которое потом стало известным спектаклем «Жадов и другие». Первый мой «Дядя Ваня» был там. И «Гамлетом» я тоже там стал заниматься. Здесь тоже всплывают два театральных имени. Сам спектакль состоял из двух частей, первая часть была по Шекспиру, а вторая — по пьесе Александра Образцова «Гамлет, принц Датский». И было два Гамлета. Один — Коля Реутов, а второй — Юра Бутусов.
В Пятилетке родился спектакль «Карнавал Высоцкого», и уже потом, в институте, возник спектакль «Время Высоцкого» с Шакуновым, Лобачевой, Хабенским, Пореченковым, Зибровым… У меня много бумаг сохранилось от нашего периода. Вот, например, летопись одного из сезонов. Сколько успел за один сезон этот любительский театр! Я перечитываю и сам не верю. Спектакли, репетиции, праздники, встречи! Одна только интереснейшая встреча с Борисом Васильевым чего стоила. Я уж не говорю о том, что все мои тюзовские друзья там перебывали — и Тоня Шуранова, и Саша Хочинский, и Коля Лавров. Был сильный размах — не просто театра, а культурного места, в лучших русских просветительских традициях. У нас много работал Кирилл Николаевич Черноземов. Художники — Илларион Белицкий, например… И, конечно, сами участники коллектива, эти объятые театром души! Таня Козлова, Олег Кузнецов, Наташа Никитина — русские интеллигенты высокой пробы! А незабвенные старики — Зоя Иванна Яшина и Николай Василич Власов…
Впрочем, все, что я сейчас рассказываю, — это предисловие. А хочу я вспомнить вот о чем. 1982 год. Народный театр Пятилетки празднует 35-летие, и мы все этим очень гордимся. Вдруг где-то на чердаке, на антресолях, находят альбом. И выясняется, что театральное дело в этой самой Пятилетке началось… в 1934 году! Альбом с множеством удивительных трогательных фотографий. Я был этим альбомом буквально пронзен. Руководил тогда театральным коллективом некто Андрей Михайлович Лапшин. В начале — объявление о наборе в самодеятельные коллективы ДК, в том числе и театральный. Список предметов. Среди них, например, биомеханика, которую вела Ирина Всеволодовна Мейерхольд!
Что за человек был этот Лапшин? Как сложилась его судьба? Это в прямом смысле слова кануло в лету. Я про себя называю его «светлый человек». Погиб ли он на фронте, умер ли в блокаду, где он?.. Кто знает. Были люди, с которых начиналась культура. Они любили театр, ставили «Вишневый сад», «Каменный гость»… Все это было еще до войны. А вот замечательное фото — «шеф коллектива Борис Зон»! «Режиссер-орденоносец Зон» — тогда это было важно. Вот они вместе на фотографии — Лапшин и Зон. Удивительные фотографии, сцены из спектаклей, наивные гримы, как тогда было принято, но какие лица! Лица того времени. Среди членов студии и Юрий Хочинский, отец Саши Хочинского, в будущем знаменитый певец. Когда я был ребенком, у нас в радиоле были его пластинки. Он потом покончил с собой. Я так Саше этот альбом и не показал, не успел…
Я взял этот альбом и не отдал никому, отнес домой. И теперь Пятилетки нет, все разрушено, а этот альбом у меня, и я горжусь тем, что он у меня. Потом, когда Пятилетку ломали, я что-то в последний момент предпринял, организовал, и мы забрали со стены каменную театральную маску. С тех пор она хранится в нашей аудитории.
Я всегда с дрожью в руках открываю этот альбом и думаю: «Черт возьми, почему же всех забывают!» И тут дело не в сентиментальности. Ведь если бы я тогда не забрал этот альбом, никто бы ничего не знал, я его буквально выхватил из небытия. Вот ведь какая подлая вещь — забывчивость. Для нашего времени, к сожалению, это особенно характерно. У Ольги Берггольц есть такие строки:
Но даже тем, кто все хотел бы сгладить
В зеркальной робкой памяти людей,
Не дам забыть, как падал ленинградец
На желтый снег пустынных площадей.
Как здорово — «в зеркальной робкой памяти людей…». Зеркало же ничего не помнит — мы посмотрели в него, ушли, и все исчезло. Будем надеяться, как люди верящие во что-то, что ничего не исчезает, что есть ноосфера, что где-то там есть другая жизнь… Так хочется, чтобы этот Лапшин, если он где-то там есть, почувствовал, что его вспомнили. Все уходит. Остается только надеяться, что все было не зря. Как сказал однажды Г. А. Товстоногов: «Хочется надеяться, что все, что мы делаем, кому-то нужно». Поэтому я закончу тем, с чего начал. Спасибо журналу за его заботу о нашей общей памяти…
Октябрь 2009 г.
отсюда<\/u><\/a>
<\/u><\/a>
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума