Отправлено: 01.05.09 07:54. Заголовок: ТЮЗ ИМЕНИ А.А. БРЯНЦЕВА
Санкт-Петербургский государственный Театр Юных Зрителей (ТЮЗ) - один из старейших в мире репертуарных театров для детей, легенда отечественной истории театра. Он был основан в Петрограде в 1922 г. известным режиссером и педагогом, народным артистом СССР Александром Александровичем Брянцевым, который руководил ТЮЗом четыре десятилетия.
А.А. Брянцев
С 2000 г. ежегодно ТЮЗ им. А.А.Брянцева проводит Международный Театральный фестиваль "Радуга". Название фестиваля возникло по аналогии с известным спектаклем ТЮЗа им. А.А.Брянцева "Радуга зимой" (реж. З.Я.Корогодский).
Отправлено: 01.05.09 09:09. Заголовок: ТЮЗ имени А.А. Брянцева
В 1962 году ТЮЗ переехал в новое здание на Пионерской площади. С 1962 по 1986 год театром руководил один из виднейших мастеров отечественного детского театра - народный артист России Зиновий Яковлевич Корогодский. Адрес: Санкт-Петербург. Пионерская площадь, дом 1.
Постановка Андрея Андреева Режиссер — Давид Либуркина Художник — народный художник России Март Китаев Художник по костюмам — Владимир Фирер Композитор — Юрий Симакин Хореография Юрия Василькова Научный консультант — профессор, доктор филологических наук Сергей Фомичев
Премьера состоялась 19 декабря 1994
Аннотация: "Произведение Грибоедова имело такую судьбу, как вся последующая драматическая русская литература - сначала публикации за границей, затем, в данном случае уже после смерти автора, в России, - говорит постановщик спектакля Андрей Андреев, - опасность пьесы состояла не в смелой карикатуре на типы, а в горечи, с которой Грибоедов сказал о разрыве между нашими блестящими умами и обществом. Разрыве, который существует и поныне получится ли у нас, но мы пытались услышать автора, сделать пьесу живой... Это - произведение - мощное проявление духа, написано оно с потрясающей силой слога, эмоций, и важно, представляя его юным зрителям, сломить школьный стереотип, сделать его интересным залу. В решении классики есть цеховые радости - стремление переиначить, осовременить, но именно для нашего театра важно иное. Не знаю, получится ли у нас, но мы пытались услышать автора, сделать пьесу живой".
Актеры: Шакунов Илья роль: Чацкий, Дьяченко Валерий , Иванов Николай , Боровкова Наталья , Введенская Антонина , Ивушин Борис , Лагачев Дмитрий , Надпорожский Сергей , Ткач Татьяна , Шелгунов Сергей , Абросимова Елена , Атласова Юлия , Глушкова Оксана , Дюкова Анна , Иванова Татьяна , Карленко Ольга , Кения Эрик , Маколова Татьяна , Наврозашвили Лилиан , Прилепская Елизавета , Сиротин Евгений , Слынько Анна , Соснякова Мария , Стрельникова Василина , Титков Алексей , Фомин Максим , Червякова Аделина , Чернышов Владимир . Занято - 35 актеров. Продолжительность спектакля - 3 часа.
спектакль "Сказка об Иване Царевиче, Кощее бессмертном и Царевне Милолике "
Режиссер: Дмитрий Масленников Автор сценария: Юрий Михайлов, Геннадий Гладков Автор пьесы: Музыкальный спектакль в трех действиях по сюжету А.Н.Островского, мотивам русского фольклора
Аннотация: Помимо фольклорных персонажей Бабы-Яги, Жар-Птицы, прекрасной царевны, в спектакле действуют заморский Шах Бабадур и - три Ивана. Автор этой остроумной и увлекательной пьесы Юлий Михайлов (известный как поэт Юлий Ким) умело соединил мотивы русского фольклора и сюжет А.Н.Островского. Музыку написал популярный композитор Геннадий Гладков. Режиссер - Дмитрий Масленников, художники- Ирина Долгова и Екатерина Шапошникова. В спектакле заняты представители всех актерских поколений ТЮЗа.
Актеры: Игорь Шибанов, Илья Шакунов роль: Иван-царевич , Валерий Дьяченко, Лиана Жвания, Галина Мамчистова, Сергей Миронов, Владимир Тодоров, Владимир Чернышев,, Артемий Веселов, Кирилл Таскин, Владислав Комаров, Алексей Титков, Татьяна Иванова, Татьяна Маколова, Николай Иванов, Сергей Надпорожский, Антонина Введенская, Мария Соснякова, Анна Дюкова, Дмитрий Лагачев, Евгений Сиротин, Елена Абросимова, Юлия Атласова
спектакль "Энтин-шоу, или "Ничего на свете лучше нету..."
Режиссер: Марк Розовский Автор сценария: Музыкальное представление песен композиторов Геннадия Гладкова, Максима Дунаевского, Евгения Крылатова, Алексея Рыбникова, Давида Тухманова, Юрия Чичкова, Владимира Шаинского на стихи ЮРИЯ ЭНТИНА
Аннотация: Музыкальное представление песен композиторов Геннадия Гладкова, Максима Дунаевского, Евгения Крылатова, Алексея Рыбникова, Давида Тухманова, Юрия Чичкова, Владимира Шаинского на стихи ЮРИЯ ЭНТИНА
Режиссер: Игорь Селин Автор сценария: Юрий Лоттин Автор пьесы: Элионор Поттер Композитор: Музыкальное оформление - Владимир Бычковский Аннотация: "Поллианна" (пьеса Юрия Лоттина по одноименной повести американской писательницы Элинор Портер) - это трогательная история маленькой девочки, перевернувшей жизнь многих серьезных, почтенных жителей небольшого американского городка. Поллианна предлагала всем?"поиграть в радость?" Ее игра заключалась в том, чтобы во всем и всегда находить то, чему можно радоваться! Радоваться солнцу, ласковому слову и любым мелочам, из которых состоит наше ежедневное существование.
Американская писательница Элинор Портер родилась в 1868 году. В юности она училась в консерватории, однако потом предпочла музыке литературу. В 90-х годах Х!Х века в американских журналах начинают появляться ее рассказы, а в 1907 году она публикует свой первый роман. Всего за годы своей писательской карьеры Портер создала четыре тома коротких рассказов и четырнадцать романов, но своей всемирной и неувядающей славой она обязана феноменальному успеху вышедшей в свет в 1913 году повести для детей "Поллианна". Книга сразу же встретила восторженный прием у читателей всех возрастов, а спрос на нее не могла удовлетворить миллионные тиражи. По всей Америке создавались "Клубы Поллианны", и не только для детей. Знаменитая актриса немого кино Мэри Пикфорд заплатила астрономическую по тем временам сумму за экранизацию повести. Позднее "Поллианна" появилась и в цикое фильмов Уолта Диснея.
Актеры: Наталья Боровкова, Юлия Рудина, Ольга Карленко, Илья Шакунов роль: Дама из благотворительного комитета , Лиана Жвания, Владимир Тодоров, Сергей Надпорожский, Николай Иванов, Сергей Шелгунов, Игорь Шибанов, Антонина Введенская, Юлия Атласова, Евгений Сиротин, Сергей Жукович, Надежда Шумилова, Александр Иванов, Борис Ивушин, Кирилл Таскин, Алексей Титков, Владимир Чернышов, Дмитрий Лагачев
Режиссер: А.А.Брянцев Автор сценария: П.П.Горлов Автор пьесы: П. П. Ершов Композитор: П.А. Петров-Бояринов Аннотация: Петр Петрович Ершов (1815-1869) был родом из Сибири, учился в Петербургском университете и, еще будучи студентом, написал сказку "Конек-Горбунок", материалом для которой послужили русские народные сказки. "Конек-Горбунок" прожил в репертуаре ТЮЗа долгую жизнь, знал многократные капитальные возобновления, не раз менял исполнителей. Театр открывал первую страницу своей истории. Мудрая сказка П. Ершова "Конек-Горбунок" ожила на сцене ТЮЗа 23 февраля 1922 года в сценической обработке П. Горлова, в постановке А. Брянцева, в декоративном оформлении В. Бейера с музыкой П. Петрова - Бояринова. Спектакль возобновлен в 2001г. под руководством коллегии режиссеров, актеров и сотрудников театра. Режиссер возобновления – засл.арт. России Тодоров Владимир.
Актеры:Николай Иванов, Владимир Тодоров, Александр Ленин, Виталий Любский, Илья Шакунов, Евгений Сиротин, Алексей Титков, Владислав Комаров, Артемий Веселов, Владимир Чернышов, Игорь Шибанов, Валерий Дьяченко, Сергей Шелгунов, Александр Иванов, Эрик Кения, Оксана Глушкова, Анна Дюкова, Лилиан Наврозашвили, Василина Стрельникова, Татьяна Маколова, Елизавета Прилепская, Татьяна Ткач, Татьяна Иванова
Режиссер: Леонид Белов Автор сценария: Леонид Белов Автор пьесы: Пауль Маар Композитор: Сергей Курехин Аннотация: Главный герой сказки современного немецкого писателя Пауля Маара Суббастик - фантастическое существо: рыжее, пятнистое, яркое. Спектакль его создатели назвали фантастической комедией. Ее сюжет основан на увлекательной и чуть-чуть грустной истории о том, как к пожилому одинокому конторскому служащему господину Пепперминту, в его единственную комнату, снимаемую у весьма вздорной госпожи Брюкман, вселяется Суббастик. Забавный чудак переворачивает безрадостный и однообразный уклад жизни героев, заставляет задуматься о том, как важны в общении людей доброта, внимание, забота, умение помогать. Занято - 14 актеров. Продолжительность спектакля - 2 часа 10 минут.
Актеры:Елена Александрова, Василина Стрельникова, Николай Иванов, Игорь Шибанов, Илья Шакунов, Лиана Жвания, Ольга Карленко, Артемий Веселов, Сергей Надпорожский, Сергей Жукович, Сергей Шелгунов, Дмитрий Лагачев, Ольга Карленко, Галина Мамчистова, Елизавета Прилепская, Татьяна Ткач, Сергей Жукович, Александр Иванов, Владислав Комаров, Елена Абросимова, Юлия Атласова, Анна Дюкова, Борис Ивушин, Александр Ленин, Виталий Любский, Наталья Моисеева, Лилиан Наврозашвили, Евгений Сиротин, Мария Соснякова, Кирилл Таскин, Алексей Титков, Владимир Чернышов,
Режиссер: Владимир Туманов Автор пьесы: Екатерина Садур Хореограф: Гали Абайдулов Аннотация: Спектакль Владимира Туманова поставлен по пьесе молодого московского прозаика Екатерины Садур. "Учитель ритмики" - первая пьеса Екатерины Садур, никогда прежде не шедшая на театральной сцене. Что привлекло режиссера в этом произведении? Соединение нескольких поколений, целая сеть любовных сплетений, "напряженная, вроде бы не последовательно текущая жизнь" (В.Туманов)... Попытка лирического прочтения пьесы делает спектакль интересным как для молодежи, так и для людей старшего поколения. Действие происходит в постперестроечной России, в наши дни, в одном из заброшенных подмосковных Домов отдыха. "Здесь каждый вдох и выдох полны тайного смысла, здесь все вокруг друг в друга влюблены, и все друг друга ненавидят". Любовь несет героям страдание, а зачастую даже смерть. Выясняется, что судьбы собравшихся здесь людей уже так или иначе пересекались, сознательно или неосознанно они причинили друг другу боль, и вот, встретившись вновь, герои хотят отыграться на других, но месть не приносит избавления от прошлого. Они пытаются разобраться в своих судьбах, в своих чувствах. Один из лейтмотивов пьесы - мотив творчества. И зрители, и герои стараются понять, где настоящая жизнь, а где вымысел, и не является ли все происходящее лишь пьесой Зои - девушки, начавшей писать "просто так, от жары", но оказавшейся необычайно талантливой? Реальность причудливо перемешивается с фантазией. История Е.Садур - пьеса об интеллигенции разных поколений, которая, как и чеховские герои, ищет счастья.
Актеры:Игорь Шибанов, Наталья Боровкова, Лиана Жвания, Илья Шакунов роль: Контрабасист, Валерий Кухарешин, Анна Дюкова, Александра Ионова, Эрик Кения, Галина Мамчистова, Сергей Миронов, Лилиан Наврозашвили, Алексей Титков, Евгений Титов, Сергей Щелгунов, Надежда Шумилова
Отправлено: 13.05.09 14:37. Заголовок: Мальчик с девочкой д..
«Петербургский театральный журнал» № 8 1995
Мальчик с девочкой дружил... Марина Дмитревская
"Горе от ума" ТЮЗ им. Брянцева
В тот период, когда В. Г. Белинский ошибочно «примирялся с действительностью» и в качестве тезиса — как жить — ему опять нужна была комедия Грибоедова (как тезис она нужна была всегда и многим), он презрительно называл Чацкого «мальчиком на палочке верхом». Не думаю, что А. Андреев держал в уме афоризм Белинского, скорее всего, на его концепцию повлиял статус детского театра, но только когда в спектакле юный Чацкий, вернувшись в дом Фамусова и разговаривая с Софьей, достаёт старые игрушки, кубики и садится на игрушечную лошадку, — вот тут и вспоминаешь точно это: «На палочке верхом». На лошадке. Мальчик. Который дружил с девочкой…
Несколько лет назад казалось, что пришло время ставить «Горе от ума» про заплесневелый, слежавшийся «фамусовский» уклад старосоветской жизни и свежего, молодого человека, врывающегося в застойно-застольную атмосферу отжившего режима. И — задыхающегося в ней, потому что её не перебороть, а он слаб.
Про это сейчас тоже ещё можно, но сильнее — тоска по устоявшемуся «структурированному», как сказали бы нынче, образу жизни, где по вторникам — форель у Авдотьи Фёдоровны, и можно точно рассчитать, что в субботу докторша должна родить, и запланировать крестины (не так ли планируют свою жизнь на годы вперёд современные цивилизованные европейцы, которых не сотрясают бесконечные катаклизмы?.)
Банально, но что делать, если так оно и есть: «Горе от ума» — зеркало, блистательно отражающее времена, нравы и состояния целого общества и отдельных личностей (возьмём, к примеру, Белинского…). Тем более парадоксально, что А. Андреев, поставив свой лучший спектакль в ТЮЗе, всяческой «зеркальности» избежал. В тюзовском «Горе от ума» есть несколько остроумных моментов, есть несколько точных и никак не продолженных в дальнейшем драматических движений (всё — отдельно, всё — само по себе, никак в целое не связанное), но если что и отражает зеркало тюзовской сцены, то скорее всего — частную лирическую историю двух современных молодых людей — Чацкого (Илья Шакунов) и Софьи (Юлия Нилова), любви которых навредил злой язык Чацкого — «страшнее пистолета». (Не от злобы злой, а так, от молодости, от эгоизма, от желания покрасоваться и ещё — от неумения по-мужски построить отношения.) Он и сам к концу не знает, что делать, холодным утром четвёртого акта набрасывает на плечи Софье пиджак, и сидят они грустно, за сутки разрушив счастье, которое «было так возможно, так близко…».
Ведь все эти годы Софья любила Чацкого. В первом акте, вспоминая о нём, она явно волнуется. И при его появлении — тоже. Молчалин?
А что — Молчалин? И Софья — не Наташа ли Ростова, которая не в состоянии ждать любви два года, а должна любить и быть любимой ежесекундно? А раз так — она созидает любовь из того, что есть здесь, сейчас. Здесь, сейчас — Анатоль Курагин; здесь, сейчас — Молчалин. Как там поётся в современном шлягере: «Я его слепила из того, что было. А потом что было, — то и полюбила». Не полюбила даже, а так, заместила Молчалиным внутреннее душевное пространство — то, которое должен занимать Чацкий и которое не может даже временно оставаться пустым. Так просто, так естественно, так по-человечески понятно. Так устроена женская душа.
И что же он, отсутствовавший три года? Из дальних странствий возвратясь, он только мимоходом произносит: «И всё-таки я вас без памяти люблю», — а, в основном, самоутверждаясь и гарцуя (на палочке верхом?), начинает поносить так называемый «свет», а на самом деле ту жизнь, которая Софью окружает. То есть, вместо любви, которой она ждала три года, Софья получает интеллектуальное злоязычие. Чтобы возвыситься над Софьей, Чацкому нужно продемонстрировать ничтожность тех, кто окружает её в этой жизни (без него). А унижает он, между прочим, близких Софье людей: «А что ваш батюшка?» (ирония) «А тётушка?
всё девушкой Минервой?» (сарказм). Он самоутверждается ещё и потому, что не знает, как нащупать общие темы, не чувствует, о чём говорить с Софьей. Контекст общей жизни за три года потерян, оттого язык начинает поверхностно цепляться к тому, к этому — не к конкретным людям, а к мифам, предметам приложения остроумия. Так просто, так естественно… Так эгоистически устроена душа мужская.
Но для Софьи-то это близкие люди, родной дом, жизнь… И она, умная, начинает слабенько (куда ей до чацкого языка!) защищаться. Ей нужно каким-то образом объяснить себе и окружающим, что же происходит, почему её избранник увлечён не ею, а собой и своими обличениями. «Да он больной!» — сказала бы современная Софья. «Он не в своём уме», — говорит Софья в спектакле, и побуждения её абсолютно понятны: она бьёт Чацкого его же оружием (коли он сам «унизить рад, кольнуть, завистлив, горд и зол» и с радостью порочит других, то отчего не повоспитывать мальчика, пустив о нём самом злую шутку? Пусть прочувствует!) Только по молодости лет Софья не понимает, что вступает на встречный путь разрушения… Девочка. Которая любила мальчика. А мальчик корчил на балу рожи и показывал язык «фамусовскому обществу» (это не метафора, это я о конкретной мизансцене).
Может быть, лучшая сцена в спектакле — на балу, когда, уже ближе к разъезду, Софья и Чацкий вальсируют навстречу друг другу, а потом оказываются рядом на кушетке, и она опять искренне и откровенно ждёт слов любви, а он вещает про французика из Бордо… И Софью в вальсе уводит другой субъект (странно, по-опереточному похожий на Пушкина).
Мальчик с девочкой дружил… (Я не извиняюсь перед читателем за «шлягерные» ассоциации, ибо к ним толкает сам спектакль Андреева. Скажем, хозяйственная подготовка к балу вдруг сопровождается эстрадной музыкой типа:«А теперь — дискотека!»)
Дело происходило в большом и тёплом доме.
…Как завыло-зазвенело в начале, колокольчики перемешались с воем российской вьюги и отечественных волков — и в дверях фамусовской залы, занимающей всю тюзовскую сцену (художник — Март Китаев), появился мужик с дровами. В клубах морозного воздуха. Так же, с мороза, весь в снегу и с розой в руке ворвётся потом через эту дверь Чацкий.
Время года и ранний морозный час сделают своё дело: режиссёрские афоризмы А. Андреева будут рождаться в прямом смысле «от печки». На словах: «Блажен, кто верует, тепло ему на свете!» — Чацкий ринется к тёплой печке, а когда она задымит, скажет, глядя на дым: «И дым Отечества нам сладок и приятен». Скажет, конечно, иронически, но что его ирония по сравнению с иронией, которую рождает в зрительской душе этот режиссёрский образ?.
А этот? На балу, после знаменитого: «Собрать все книги бы да сжечь!» — свет вдруг меркнет, а «свет», встав в кружок, под гремящее «Славься ты, славься ты, Русь моя!», начинает яростно топтать ногами воображаемые фолианты.
А когда при появлении Фамусова (Николай Иванов) все присутствующие на балу дамы по-солдатски встают, и тот как бы принимает парад? Сильное представление о быте и нравах, не так ли?
Много странного в спектакле Андреева, но на самом деле серьёзно удручает одно, главное: имея в основе поэтический грибоедовский текст, то есть уникальную, совершенную, по музыкальным законам разработанную ритмическую партитуру (см. исследования последнего времени), режиссёр рубит стих нелепыми мизансценами. Скажем, беседуя, Фамусов и Скалазуб «запивают» фразы водочкой из штофа. Текст начинает сбоить, «заикаться», спотыкаться. Или сцена Репетилова. Если в других актёрах ТЮЗа ещё можно заподозрить дурное владение стихом, то об Алексее Девотченко такого нельзя даже помыслить: его «Концерт Саши Чёрного…» демонстрирует виртуозное владение ритмикой поэтического слова. И вот Девотченко — Репетилов. Грибоедовский словесный «фейерверк» бесконечно прерывается какими-то пробежками, прыжками Репетилова.
Слово — пробежка, слово — прыжок. Невозможно понять ровным счётом ничего ни в актёре, ни в персонаже, кроме того, что оба энергичны, а часы Репетилова играют «Отречёмся от старого мира…»
Стих захлёбывается в беготне и «проквашивается» на каждой фразе, потому что под любое слово Андреев подкладывает физическое действие, переводя поэтический образ — в бытовой (вот как с «дымом Отечества»). Потому что ему важен не смысл произносимого, а чтобы Чацкий встал на голову и почесал одну ногу об другую. И не «шампанское» блистательного текста пьёшь, сидя в зале ТЮЗа, а мучительно, как по наждачной бумаге, волочишься по спектаклю, не узнавая звучания знакомых слов.
Карету мне, карету!
В финале, уже после того, как Софья пыталась обнять Чацкого в последний раз, а он убегал в морозную дверь «искать по свету…», — она и Фамусов, в сопровождении слуг, вдруг оказались в накинутых тулупах, со свечами в руках. То ли крестный ход, то ли за ним, за Чацким, они движутся «по этапу» (тут уместно вспомнить про декабризм), то ли, отчаявшись они отправляются «в деревню, к тётке, в глушь, в Саратов…». Звучит хорал.
Нет, определённо, «Горя от ума» бояться — счастья не видать. Но не видать его и в другом случае.
Аннотация: "Дракон" - одна из самых знаменитых пьес выдающегося драматурга Евгения Львовича Шварца . Что же такое Дракон? Только ли "старый ящер", кровожадный тиран, ежегодно съедающий приносимую ему в жертву девушку? Или это зло, поселившееся в душах самих горожан? Славные, добрые люди, они давно смирились с властью Дракона, для которого приятельски открыты двери их домов, и дорожат той неизменностью событий, что царит в их уютном, чистом и тихом городе вот уже 400 лет, "потому что тут уж ничего не поделаешь"… Однажды в город придет странствующий рыцарь Ланцелот, чтобы убить Дракона, но победа его едва не обернется поражением. Ведь уничтожив все три драконьи головы, Ланцелот оставляет Дракона жить в душах людей…
В ТЮЗе готовится к постановке спектакль "Дракон". Ставят его режиссер Александр Исаков и сценограф Эдуард Кочергин. Придумывают спектакль вместе. На большой сцене. Занята практически вся труппа. На главных ролях - Борис Ивушин, Анна Дюкова, Николай Иванов, Игорь Шибанов, Илья Шакунов. Премьера намечена на конец сентября. Историю рождения этого проекта рассказывает Александр ИСАКОВ.
- Сначала мне поступило предложение от ТЮЗа: поставить спектакль, какой я сам хочу. Мы начали с пьесы для малой сцены, она очень мне нравится - "Рыжая пьеса" Ксении Драгунской. Мне очень хочется ее поставить. Я предложил пригласить художником Эдуарда Степановича Кочергина, и мы приступили к работе над "Рыжей пьесой". И когда мы ехали в театр договариваться о постановке "Рыжей пьесы", я говорю: "Эдуард Степанович, а ведь все, что мы придумали, в принципе, относится не к "Рыжей пьесе", а к Шварцу". Он отвечает: "Да, к "Дракону". "Предлагаем?!" - "Да." Приезжаем и говорим: не будем ставить "Рыжую пьесу", будем ставить "Дракона" Шварца.
Художническую идею Эдуард Степанович называет "Концепт-арт". Я это для себя называю ассоциативным театром. Мы берем тему, в данном случае, это "Дракон". И на эту тему выстраиваем ассоциативный художественный, визуальный ряд. В результате появляются собирательные образы. Что такое, например, Дракон? Сила, которая содержит в себе наибольшее количество отрицательной энергии. Мы знаем представителей такой силы - можно брать и реальных, и вымышленных персонажей, и известных, и не очень.
Отправлено: 13.05.09 16:18. Заголовок: Об умении вальсирова..
«Петербургский театральный журнал» № 29 2002
Об умении вальсировать Ольга Скорочкина
Е. Садур. «Учитель ритмики». ТЮЗ им. А. Брянцева. Режиссер Владимир Туманов, художник Стефания Граурогкайте
В этом густонаселенном спектакле, идущем на Малой сцене ТЮЗа, никому не тесно. Он, как волшебная шкатулка, набит людьми, молодыми и немолодыми, мужчинами и женщинами, смешными, нелепыми, прекрасными и несчастливыми. Писатели, стареющие актеры, юные любовники, новые русские, музыканты, прачки, горничные и даже призраки, живущие за кладбищенской оградой и возникающие из памяти, из летнего дождя, из «Брызгов шампанского» на затертом патефоне, — все обитатели подмосковного дома отдыха, собравшиеся там в нестерпимо жаркое и тоскливое лето («такая жара, и заняться нечем, пустое лето… и тоска, тоска…»), столкнулись на крошечном пятачке Малой сцены, на деревянном помосте погорелого театра, на «златом крыльце» дачной террасы, и, кажется, никто не обижен. Все жизни выговорены, выплаканы, высказаны, хоть и написаны и сыграны в технике сценического импрессионизма: легчайшим касанием пера. Оттенки и блики в этой игре значат больше, чем краски, это сценическое «письмо» неуловимо, таинственно и сюжетно непредсказуемо. То, что написано между строк, тут ценится больше самих строк… Артисты петербургского ТЮЗа (из приглашенных — только Валерий Кухарешин) образуют в этом спектакле потрясающий ансамбль; их игра вызывает ощущение, что режиссер Владимир Туманов прожил с этими актерами долгую счастливую жизнь и сложнейшие, невысказанные движения души поняты и сыграны с полунамека-полувзгляда. Между тем, работает он с ними впервые. Но они играют, как поют на свадьбах или похоронах родственники из одной деревни: голосисто, дружно, с бережным сохранением индивидуальных тем и голосов в общей печальной гармонии. Их голоса, интонации, темы расходятся, противоборствуют, сливаются, рифмуются… От их игры не оторвать глаз и не перевести дыхания. Жизнь персонажей наполнена тайными и явными катастрофами, страстями, плохими предчувствиями, страшными снами и смешными нелепостями. Они сыграны пронзительно, сложно, ярко — при этом за всем сквозит печальная недоговоренность. От этого спектакля остается привкус тайны на губах… Эта тайна, эта «пыльца» рождается из тонко разработанной музыкально-пластической партитуры, тончайших перепадов атмосфер, чередований покоя и тревоги, света и темноты, тоскливого удушья и грозы… В прологе герои сидят в полутьме, за невесомой занавеской-паутиной, отделяющей их от зала, — и в финале режиссер снова отдалит их от зрителя легким и прозрачным, как дым, занавесом. За этим занавесом теплый золотой свет, все — живые и ушедшие — сидят на дачной террасе, как на сцене провинциального приморского театра, и по очереди танцуют с учителем ритмики, все прекрасны и воздушны, и после всех потерь — вдруг хором скандируют: «все счастливы…» Счастье, как и сущность жизни, все время прячется, не дается им в руки, хотя все пытаются ее поймать, словно бабочку в сачок. Сцены из дачной жизни с ее жарой, тоской, грозой, нависающей и грозящей дождем, запахом флоксов, с ее душным томлением, прекрасным и тоскливым ничегонеделанием… Все, как мотыльки, вальсируют по жизни, все — немного поэты и немного актеры, и даже Измаил Сергеевич, единственный среди них деловой человек, в прошлом тоже певец. Эта реальность насквозь театральна, миражна: история словно сочиняется у нас на глазах. Иногда и не понять, кто ее сочинитель. Вроде бы фигурки в «волшебной камере» оживают, потому что так захотел писатель Родченко (Валерий Кухарешин): «Я этот рассказ писать не хотел. Но он подстерег меня… Я думал: сделаю с ним все, что захочу. Но он оказался сильнее, и сам творит все, что захочет, да еще и меня заставляет подстраиваться». Но авторство этой истории то и дело прячется, ускользает. Во втором действии пьесу начинает сочинять на наших глазах Зоя (Анна Дюкова): «Как будто бы все это — и дом, и сад, и кладбище, и даже всех этих людей придумала я. И я не знаю, что с ними делать, и все они зависят от меня, и все принадлежат мне…» На самом деле эти странные герои, пытающиеся сбежать от своих неудач, неразделенной любви, старости, тоски, дурных снов — да мало ли чего люди боятся в жизни? — принадлежат Екатерине Садур, и она, судя по всему, отлично знает, что с ними делать, хоть и держит зрителя в зыбком напряжении.
Режиссеру Владимиру Туманову удача всегда улыбалась, когда он брался за драматургию Нины Садур. Это всегда была его счастливая карта, на этой территории его всегда ждал сценический успех. Он мог проиграть, и с эффектным треском проигрывал на любой другой, казалось бы, более ясной территории, терялся на более твердой, проверенной почве классической драматургии. Туманно-болотистая почва, уходящая из-под ног, с героями, бредящими то ли в болезни, то ли во сне, лунное сиянье и волчья тоска пьес Нины Садур открывали ему на сцене свои секреты, а он дарил им театральную жизнь… «Заколдованный» союз и на этот раз не подвел: пьеса молодой Екатерины Садур (на премьерных поклонах она выглядела почти девочкой-подростком), поставленная им в ТЮЗе, — одно из серьезнейших художественных событий петербургского театрального сезона.
Разумеется, не уйти от сравнений, от рифм и несовпадений: как драматург Екатерина Садур наследует от Садур-старшей миражную, призрачную странность мира, иноязыкость поэтической речи, которая только кажется похожей на обыденный русский язык, подслушанный у жизни, — на самом деле он, конечно же, музыкально-ритмически организован и просчитан. Она наследует душевную зыбкость, опасную амбивалентность персонажей: никогда не знаешь, оттолкнут или обогреют, обнимут или обидят… Как говорит одна из героинь: «Не пойму, вы рады мне или нет…» Или — ВОТ пример человеческого диалога: «Убирайтесь, или я вас ударю». — «Лучше обнимите меня»… Между глаголами «ударить» и «обнять» расстояния практически никакого. Но если в пьесах Нины Садур потерявшихся, промерзших героев, маргиналов с городских окраин, в финале ждет лубочно-сказочный «выход» с доброй старушкой, уводящей в деревню, в уют очага, тепла («наша деревня блестит невинная»), то здесь — никаких невинных деревень. Здесь негде притулиться и отогреться, а в деревне, куда Алешка (Алексей Титков, Илья Шакунов) пойдет к мужикам песни слушать, его мужики и убьют. Здесь все герои, словно бабочки на свет, летят на спасительный, как им кажется, уют подмосковного дома отдыха с его флоксами, анютиными глазками, свежевыстиранными скатертями на деревянных столах, утренней зарядкой под осипший довоенный аккордеон… Даже застрявшие в бездорожье новорусский деловой человек Измаил (Эрик Кения, Сергей Шелгунов) с дочкой Аней выруливают сюда. «Вот дом впереди, там люди, там тепло…» — «Они не пустят». Но их — пускают, и они становятся частью этого человеческого сообщества. Вышедшие в тираж актеры, сгорающие от любви юные девы и нервные отроки, удачливые и неудачливые писатели и музыканты. Пьесы Нины Садур — «зимние», льдистые, у Екатерины — июль, жара, лето Господне. Промерзшие герои Садур-старшей никак не могут согреться, в «Учителе ритмики» люди прячутся в прохладу дачной мансарды от сумасшедшей, нестерпимой жары («нет сил вынести это лето»)…
Если Нина Садур пребывает в литературном родстве-дружбе с Гоголем (не случайно она писала инсценировки по его прозе), то «Учитель ритмики» держится на явных и тайных перекличках с Чеховым. Его то и дело цитируют, вспоминают, писателя Родченко иронически с ним сравнивают, даже горничная Настя знает, что «облако похоже на рояль», и над домом отдыха нависла угроза продажи, словно над вишневым садом… Но если всерьез — то тут тоже сквозь кружево усадебной (в нашем случае — дачной) жизни то и дело вспыхивают молнии, проносятся грозы, и, как сказал бы доктор Дорн, «все так нервны, так нервны…» Атмосферная пьеса, сотканная из намеков, недоговоренностей, неразделенной любви, «вспыхнувшей, неутоленной», и нелюбви тоже, вздохов, слез, истерик, затиханий, пауз, скрипки за озером, предощущения неминуемой грозы. Литературная игра, перекличка, реминисценции (писателя зовут Иван Андреевич, как дядю Ваню, и он, разумеется, тоже приживал и неудачник, герои устраивают дачный любительский спектакль, как в «Чайке», и тоже, кстати, проваливают и не доигрывают его, Измаил Сергеевич, двойник купца Лопахина, поит всех шампанским и собирается купить имение). Актер Минский, когда-то игравший Тригорина, признается: «Актерам, особенно молодым, нельзя играть Чехова. Они на нем надрываются». Между тем пьеса при всех ее рифмах и перекличках не вторична — в ней сильное поэтическое дыхание, собственная, не заемная интонация: молодой драматург очень чутко слышит жизнь и умеет музыкально записать ее шепоты и крики, ее ночные жалобы и дневные словесные злые «перестрелки», страшные сны и ностальгические воспоминания. Этот спектакль держится на противоборстве двух стихий: душевной усталости, поразившей, словно болезнь, почти всех героев, и страстного, упрямого, безотчетного ожидания праздника, счастливой перемены, чуда… Тут не только Измаил Сергеевич на своем автомобиле, тут все застряли в бездорожье и не знают, куда брести. Писатель Родченко устал писать («талант Бог дал, Бог взял»), актеры Минские (Игорь Шибанов и Наталья Боровкова) устали играть («да мне и играть больше не хочется!»), контрабасист Алеша устал учить музыке дочку Измаила Аню, и тетя Паша (Галина Мамчистова), старуха-официантка, устала поливать анютины глазки и отстирывать скатерти, которые уже, как прежде, добела не отстирываются. Тут все как один тоскуют по прошлому, Родченко — по книге рассказов, написанной в молодости, Минский с Милочкой — по былой театральной славе и по самой молодости, тетя Паша — по прачкам-подружкам, спящим за кладбищенской оградой: «Где вы сейчас, Тоня и Любочка? Хорошо ли тебе, Таиса? Я скучаю по вас, скучаю…» Но при этом — какая жажда вырваться из тягостно-монотонной трясины жизни, устроить праздник, представление, отраду души — пусть недолгий, пусть мгновенный. Пусть с тяжелой расплатой!. Поэтому и Алешу тянет за реку, в деревню, послушать деревенское пение, подивиться празднику, когда «огни бьют прямо в глаза» и все кружатся, пока не рухнут… И ужин с танцами и шампанским во втором действии герои устраивают по всем правилам русской борьбы с тоской и душевным бездорожьем…
Взрывная волна этой пьесы и спектакля держится на «пяти пудах любви», если уж входить в перекличку с Чеховым. Пьеса, как паутина, искусно соткана из причудливого и болезненного пересечения любовных историй. Родченко — Миша — Зоя, Минский — Милочка — Настя, Аня — Алеша, и даже призраки не отстают, и умершие туда же: герои то и дело вспоминают массовика, Тоню, Таису и бедную Любочку-прачку, вальсировавших под «Голубые глаза» или «Брызги шампанского» в актовом зале опустевшего осеннего дома отдыха… Любовью здесь мучают, ранят, на ней подрываются, как на мине, герои и героини носят ее в себе, как осколки от пуль… Актеры замечательно играют ее времена и состояния: от горячечной, пылко-преданной, на грани истерики и душевного помешательства влюбленности Ани (совершенно уникальная работа молодой актрисы Александры Ионовой) и Миши (Евгений Титов), прожигающей, словно молния, кажущуюся монотонность летней дачной жизни, — до таинственной, тридцатилетней давности любовной истории горничной Насти, которую Лиана Жвания играет с чудесным и пронзительным сплавом иронии и нешуточной, обжигающей страсти.
Дачники, чудаки, пытающиеся наладить праздник на обломках ускользающей жизни, прогнившей от сырости террасы и давно проданного дома. Но молодость не вернуть, как не отстирать добела скатерти от прошлогоднего вина или тех же «Брызгов шампанского»…
Алеша, ушедший ночью в деревню на звук деревенского пения и до смерти забитый там лютыми мужиками, пожалеет: «Мне никогда не узнать, о чем была песня…» То же можно сказать об этом спектакле. Про что он? О чем была его песня? Зачем на дачной террасе душным летом вдруг встретились все эти люди, чудесные, страстные, смешные, неприкаянные, нежные, злые?. Родченко, работавший когда-то учителем ритмики в школе, признается: «Я разучивал с ними самые сложные движения, и как они танцевали! Я думал: мне принадлежит жизнь и самые ее сложные движения мне по плечу!.» Актеры ТЮЗа разыгрывают-протанцовывают в этом спектакле сложные движения жизни, ее любовные объятья-разрывы, ее пленительную и трагическую изменчивость. Ее ускользающую красоту, и смех, и боль, и плач, и усталость, и музыку — им все это оказалось по плечу. Даже если жизнь тебе не принадлежит и от тебя ускользает, как, например, сюжет этой пьесы, все равно ты продолжаешь — на театральной сцене ли, на старой дачной террасе, на жизненном бездорожье — разучивать и пытаться освоить ее «самые сложные движения». Юный Миша не верит, что когда-то давно прачки танцевали с массовиком танго в актовом зале. Прачки? И танго? «Еще как! — говорит ему Зоя. — Массовик обнимал их за талию и по очереди крутил по всему залу. Для калеки он очень хорошо вальсировал. Никто не замечал, что он хромой». И Настя — про то же самое: «А как массовик вальсировал! Ему больно, а он танцует».
Может быть, этот спектакль — об умении вальсировать, когда больно, об искусстве держать ритм, преодолевая неизбежную жизненную «хромоту». «Учитель ритмики, не нахожу себе места, научите меня танцевать».
Режиссер — Андрей Андреев Художник — Э.Б. Карелюш Художник по свету — А.А. Мустонен Художник по костюмам — Е.Н. Рапай В спектакле использована музыка Ференца Листа, Э.Н. Артемьева По пьесе Жана Жироду
Режиссер: Ходзимэ Хоригучи Автор, Художник: А. Фудзита
Аннотация: Герои сказки "Бекканко-Они" - известные персонажи японских народных сказок. Эта грустная восточная сказка о любви черта Бекканко к слепой девушке Юкке учит своих зрителей состраданию и поднимает вопросы, сложные для личности любого возраста – добра и зла, самопожертвования и жестокости, показывая прекрасные и неприглядные качества человеческой натуры. Японский режиссер попытался соединить в спектакле традиционные приемы театра, но и русскую школу актерской игры.
из статьи Куда уходит театр? Мария Смирнова-Несвицкая
Педагогические мечты безответственно-наивных наставников XIX века, к примеру Ушинского, «о демократизации и народности воспитания детей» воплотились в жизнь с помощью системы детских театров, рожденной, как известно, на заре советской власти и, собственно, самой советской властью. Обязательные ТЮЗы по всей стране, иначе — расстрел! Эта дурная наследственность, привкус обязаловки, сопутствует жизни ТЮЗов и пугает всех участников процесса по обе стороны рампы. Иногда — очень сильно.
Наш ТЮЗ вообще-то всегда «держал планку», даже в те времена, когда у других этой самой планки просто не было. И сегодня питерский ТЮЗ радует город спектаклями малой сцены, которые подробно описаны критиками, ездят на фестивали и получают театральные премии.
Между тем знакомство наших питерских детей с театром начинается, как правило, в ТЮЗе на спектаклях большой сцены, которая как раз не была избалована вниманием критики в последние годы.
Выбор спектаклей, которые я посмотрела, был практически случайным — это спектакли, поставленные в разные годы разными режиссерами, «крепко сидящие в репертуаре», идущие регулярно и, возможно, чаще других. Некоторые из них рассчитаны на подростков и молодежь, другие — на детей по?младше. К примеру, «Энтин-шоу».
Над затемненной и пустой пока сценой, на фоне черного задника с мерцающими звездочками светящимися буковками горит название: «Энтин-шоу», но поскольку Петербург — не Лас-Вегас, надпись у нас, как водится, светится не целиком, у прописной буковки "У" не горит хвостик, и все вместе читается как «Энтин-шог». Эта загадочное имя не породило, вопреки ожиданиям, нового супержанра — синтеза между "их" шоу и нашим шоком (или шагом). Нет. Но зато мы увидели спектакль (премьера состоялась в начале 2001 года), в котором, как в зеркале, отразились пристрастия целого поколения, чья юность протекала под песни из мультфильма про бременских музыкантов. «Классический» концерт из «зримых» песен с оттенком «студийности» — узнаваемый почерк поющего режиссера М. Розовского. Актеры выбегают в униформе, современных синих с белым спортивных костюмах, которые становятся основой для меняющихся в каждой песне деталей (художник по костюмам И. Долгова). Яркий, зрелищный, ритмичный спектакль неизбежно тривиален по структуре: новая песня — смена костюмов и декораций (используются, по-моему, все подборные декорации, что есть в театре, — от русской печки до острова с пальмами). Напряженно работают актеры. Они поют сами, оснащенные радиомикрофонами, иногда поддержанные живым оркестриком, иногда — фонограммой (музыкальный руководитель постановки Д. Тухманов), общаются с залом, периодически предлагая детям поучаствовать (отчего дети надолго затихают), много танцуют (балетмейстер Г. Абайдулов), много двигаются, что выражается в видимой одышке и каплях пота. При таком студийно-массовом подходе трудно выделить кого-то из актеров особо. Есть замечательные номера, есть менее артистичные. В песенной поэзии Энтина незатейливые вирши («восточные сладости принесут много радости» или «светлячок, светлячок, необычный червячок») соседствуют с назидательно-ироничными («чтобы не было беды, мойте руки до еды»), а также с первоклассными текстами всем известных и действительно любимых песен: «Только небо, только ветер», «Я водяной, я водяной», «Чунга-Чанга», «Надо жить умеючи» и так далее. Известных и любимых настолько, что на их материале коммерческий успех спектаклю был бы обеспечен, даже если бы постановочная бригада состояла и не из таких громких имен.
Простодушная убежденность Розовского (а вместе с ним, видимо, и театра) в том, «что сегодня дети за всеми новомодными шумовыми эффектами, за Интернетом, не получают необходимой дозы искусства, которое делает человека человеком», и что, наконец, такая «доза искусства» воплотилась в виде «Энтин-шоу» на сцене ТЮЗа, вызывает, мягко говоря, недоумение. Только очень наивные взрослые вместе с Розовским будут считать, что исполнили свой родительский долг, приобщили своих чад к «культуре», показав им «Энтин-шоу» — заменив современную попсу тоже попсой, только более понятной, своей, родной, проверенной прошлым веком.
В репертуаре ТЮЗа «Энтин-шоу», к счастью, едва ли не единственный «коммерческий» спектакль. В афише — русская классика: здесь и Гоголь, и Достоевский, и Чехов, и Грибоедов. ...
Спектакль (премьера этого года), поставленный Ю. Ауг и Д. Лагачевым по пьесе, написанной Ю. Ауг, с первых же минут завладевает вниманием детей. Мальчик Тема в исполнении В. Любского и девочка Вася (от Василины) в исполнении О. Глушковой, современные Тильтиль и Митиль, отправляются в сломанные часы, чтобы их починить, так как вместе с часами остановилось и время и Новый Год может не наступить. К ним на помощь, в их комнатку с двумя кроватками и разбросанными, пока неподвижными игрушками, из корпуса огромных напольных часов вылезает ангел времени — с трогательным деловым рюкзачком между крылышками (Э. Кения). Чтобы помочь детям в трудном путешествии, оживают игрушки — кот, кошка, пес, страус, тигр, обезьяна. В программке не обозначен художник спектакля, по трудно добытым сведениям и слухам, сами постановщики и являются художниками, и в этом случае надо их искренне поздравить. Оформление — небогато, но передает необходимое по действию ощущение то уюта, то опасности, а костюмы придуманы с той долей юмора, условности и фантазии, которая порой ошарашивает взрослых в современных игрушках — у тигра, например, шкурка в горошек, кошка - лилового цвета и с хвостом динозавра и т. д. Актеры в этом спектакле легки и пластичны, они заряжены энергией и со старанием создают смешные образы своих персонажей. В спектакле, кроме актеров ТЮЗа, участвуют студенты БИЭПП (курс Н. Н. Иванова). И играют они ничуть не хуже профессиональных актеров! Это А. Александров (Кот), М. Козлов (Пес), К. Малов (Тигр) и Д. Матвеев, исполняющий трусоватого Страуса, который, пытаясь спрятаться от неприятностей, каждый раз стукается головой об пол.
Приключения детей и игрушек в часовом механизме продолжаются — они встречают в часах колдунью Секундину, которая раньше была куклой Ундиной, но поскольку ее давно потеряли и позабыли о ней, характер ее испортился и она стала злой колдуньей. Оказывается, достаточно небольшой порции любви и сочувствия, чтобы она исправилась и стала помогать детям, опять превратившись в милую, а главное, любимую куклу (Т. Маколова). Любовь и забота необходимы всем, а их отсутствие приводит к ужасным последствиям — эту основную идею ненавязчиво, но уверенно провозглашает сказка, которая заканчивается, конечно же, хорошо. И если дети дома в новогодние дни слышали настойчиво лезущее из телевизора «это не любовь, это не любовь, это просто морковь», то в театре все-таки получили возможность альтернативы: нет, не морковь! Любовь!
Есть такой грустный театральный эффект: когда театр гастролирует на чужой сцене большего размера, чем своя, — вдруг сдвигается вся система координат, обнаруживается несоразмерность всего всему, актеры «не берут» зал, чужое пространство «отторгает», спорит, давит и, в конце концов, подавляет. Примерно такое ощущение от виденных мною спектаклей — как будто они где-то, когда-то, в другой жизни, на другой, более камерной сцене были очень хороши, а сейчас, здесь случайны, не приспособлены к этому залу. Неприкаянно и устало выглядят на площадке актеры, а иные из них попросту не скрывают того, что им на сцене скучно.
Да, давно идущие спектакли, да, сцена ТЮЗа сложна и в техническом, и в акустическом отношении, да, жизнь сейчас трудная у всех, особенно у учреждений культуры. Но ведь зрители ходят, театр функционирует, почти во всех спектаклях есть постановочные решения, впечатляющий визуальный ряд — плод труда высококлассных профессионалов. В спектаклях нашего ТЮЗа нет давно вошедших в анекдоты про детские утренники штампов, нет «тюзятины». Но нет и жизни, нет витальности, нет театральной энергии, способной одухотворить опустевшие «тела» спектаклей.
Поневоле вспоминается формула Брука: «Когда мы говорим „Неживой театр“, мы вовсе не имеем в виду театр, прекративший свое существование, мы подразумеваем театр, гнетуще активный и в силу своей активности способный стать иным».
«Поллианна», премьера 2000 года по знаменитой повести американки Э. Поттер в редакции и постановке И. Селина, может вызвать (и вызывала) острое неприятие критиков и даже некоторых зрителей, так как события там развиваются нестандартным для детского театра образом — жизнерадостная героиня в финале попадает под машину и, скорее всего, не будет больше ходить.
«Поллианна» идет на круглой площадке ТЮЗа «задом наперед», то есть по моде последних лет — зрители на сцене, актеры — на авансцене и в зале, все кресла которого зачехлены черным полиэтиленом (из такого теперь уже и у нас научились делать мешки для трупов). В спектакле есть мощное и безусловное постановочное решение, разработанное «зубрами» питерской сценографии: художник — А. Орлов, костюмы — М. Мокров, свет — Г. Фильштинский. Правда, оценить его сполна могут, видимо, только весьма искушенные зрители. Тема смерти, болезни, страдания подана в спектакле в той мере, которая переносима сознанием ребенка, и с той противоречивой таинственно-привлекательно-отталкивающей ?окраской, которая существует в детстве. Мотивы египетских мумий в костюмах и танцах некоего «хора», инвалидные коляски и гигантская операционная лампа вместо стульев и стола, больничные каталки вместо кроватей, велосипедные колеса, во множе?стве катящиеся по площадке, зловеще свер?кая спицами, полиэтиленовые «холодные» плащи всех персонажей, обитателей английского чопорного городка, в котором резким и единственным контрастом является девочка-сирота, приехавшая жить к своей тетке после смерти отца-пастора. Собственное горе и туча несчастий окружающих ее людей не могут победить природной витальности и оптимистично-эгоистичной мудрости этой девочки, обаятельной и настоящей в исполнении Ю. Рудиной.
В режиссерской подаче этой истории есть оттенок черного юмора, «прикола», «страшилки», но в то же время остается и момент для серьезного театрального восприятия — ребенок неминуемо «примерит» эту историю на себя. Такая «тренировка» несчастья, «учебное» страдание. Мне кажется, что условность, выбранная для такого разговора, достаточно тактична и очень театральна. Меня не шокировали расчлененные пупсы и поднимающееся из ямы на плунжере недвижимое тело. В конце концов, в реальной жизни наши дети видят еще и не такое, хотим мы этого или нет.
Если в спектакле ТЮЗа есть «массовка» или «хор», они смотрятся и ведут себя более уверенно и артистично, чем отдельные персонажи. То ли потому, что задан четкий пластический рисунок поведения, то ли яснее определены задачи, но «коллективным существом» на сцене ТЮЗа прожить гораздо легче, чем по одиночке. Здесь это «коллективное существо» состоит из высоких пластичных актеров. Все в черных очках, одинаковые, они выполняют роли слуг сцены, и роли «дам из благотворительного общества», и роль «толпы», и роль «реагирующего пространства». Они подчеркивают режиссерскую идею: слишком яркие индивидуальности, вроде приезжей девчонки, в этом мире безликих не очень-то выживают. Остались непонятными эпизоды с оглушительным превращением спектакля в имитацию рок-концерта. Вроде режиссер относит это поистине адское явление к царству смерти, а церковные хоралы, музыкально спорящие с ним, — к царству вечной жизни, но эта тема не развита, и потому эпизоды с «современной музыкой» абсолютно инородны. Актеры же (кроме приходящей из Александринки Рудиной), как и в других спектаклях большой сцены, все кажутся усталыми и похожими на людей, у которых случилось какое-то горе и которые просто формально исполняют все необходимые действия.
Если бы я посмотрела только «Поллианну», я бы думала, что это специальный эффект: мол, все такие расстроенные с начала и до конца. Но на самом деле это, наверное, какая-то «вредность производства», которую никто не чувствует. ...
А на поклонах у актеров такие грустные и пустые лица…
И внезапно проникаешься культурологическим пафосом все того же Брука и можешь только повторить вслед за ним: «…исполинский фургон культуры безостановочно катится вперед и доставляет на свалку, которая все растет и растет, большие и малые достижения каждого из нас. Театры, актеры, критика и зрители сидят в колымаге, которая скрипит, но никогда не останавливается. Не успеем мы оглянуться, как начинается новый сезон и у нас снова не хватает времени, чтобы задать тот единственно важный вопрос, который охватывает всю проблему в целом. К чему вообще нужен театр?… Чему он служит?»
Аннотация: Мальчик – главный герой – открывает для себя мир – новый, странный и влекущий. Женщина сильно тревожится за Мальчика. Ведь рядом - дикий лес, и Тигр, и Шакал. Мужчина хочет, чтобы малыш вырос настоящим мужиком. Кошка, обольстительная, чарующая, независимая, дарит Мальчику дружбу и заражает самым главным на свете - стремлением к свободе. Но тут же рядом Дикий Пес, который понял, что одному ему совсем не нужно острое чутье, Дикий Конь, который устал носиться по степям и лесам, Дикая Корова, которой так хочется отдать кому-нибудь молоко. И люди сделали их Первыми друзьями и Первыми слугами. И только Кошка ходит, где вздумается и уходит, когда захочет. Как соотнести стремление к независимости и радость самоотдачи? Где кончается свобода и начинается ответственность за тех, кого мы приручили и любим?
Режиссер-постановщик Александр Кузин Художник-постановщик — Март Китаев Художник по костюмам — Михаил Воробейник Композитор — Юрий Симакин Балетмейстер — Николай Реутов Художник по свету — Глеб Фильштинский Премьера спектакля состоялась 20 сентября 2003 г.
Аннотация: История о роковых страстях, о светской красавице предполагает самые необычные и виртуозные повороты сюжета, а образ молодого бизнесмена Саввы Василькова, покажется многим не только интересным, но и очень знакомым. Кто он современный «герой нашего времени»? На этот вопрос постараются ответить создатели спектакля.
Актеры: А.Титков, И.Шакуновроль - Савва Геннадич Васильков, С. Шелгунов, Н. Иванов, И. Шибанов, А. Дюкова, Д. Лагачев, В. Любский, Ю. Нижельская, Н. Боровкова, Т. Ткач
Отправлено: 01.07.09 11:26. Заголовок: Второстепенные люди ..
Второстепенные люди под звездным небом
На Малой сцене ТЮЗа имени Брянцева играют Учителя ритмики Екатерины Садур
Сказать, что современная отечественная пьеса не частый гость на наших подмостках, - значит ничего не сказать. И причина проста (что бы там ни говорили драматурги) - ну не интересуют результаты их самовыражения наших режиссеров. Однако есть режиссер, который последователен в своем пристрастии именно к современной драматургии, и мало того что современной, но еще и исключительно женской. Более того - за редким исключением, именно эти его спектакли и получаются наиболее удачными. Режиссер Владимир Туманов ставил в Питере Таню-Таню Оли Мухиной, Лунных волков и Чардым Нины Садур - мамы нового перспективного драматурга Екатерины Садур. И вот что за напасть: тумановский Парчовый барабан по двум пьесам классика японской литературы Юкио Мисимы в МДТ - из рук вон скверный спектакль. А в этом же сезоне выпущенный Учитель ритмики юной Екатерины Садур - напротив, очень хорош. Учитель ритмики - это прежде всего талантливый текст. История, рассказанная там, с одной стороны - тривиальна, с другой - слишком сложно построена, чтобы за перипетиями взаимоотношений персонажей не увидеть второго плана. В старый дом отдыха (по всей видимости, творческих работников) приезжают (живут постоянно, уже бывали, посетили впервые - нужное подчеркнуть) самые разнообразные гости. В числе старожилов (или приживалов) дома под звездным небом, как сказал бы Соловьев, - писатель Иван Андреевич. Актер Валерий Кухарешин не впервые играет писателя, ему не привыкать. Ново здесь то, что в прошлом этот герой - тот самый учитель ритмики (что проявится в финале всеобщим танцем). Смертельно влюбленная в писателя девушка Зоя (Анна Дюкова), обладательница длинных русалочьих волос и столь же русалочьего своенравного характера, через пару сцен тоже становится писателем - драматургом. Автора пьесы Екатерину Садур сильно занимают их запутанные, хотя и вполне банальные, взаимоотношения: сложности с тем, что в тексте названо растлением юной Зои, тяжесть греха соблазнившего малых сих, ответное совращение сына писателя Миши уже со стороны Зои - в общем, много интересного. Важный для понимания замысла Садур мотив - выяснение того, кто же сочиняет всю эту историю. Два писателя в одном доме отдыха - слишком много для того, чтобы остальные гости не стали персонажами их сочинений, фантомами воображения. Это привет своему юному собрату по перу передает старик Пиранделло с его классическими Шестью персонажами в поисках автора. Повальная влюбленность каждого из героев в кого попало (чем невозможнее - тем лучше), крепко настоянная на ощущении надвигающейся беды, тонкий и глубокий мотив: Каждый человек оказывается не таким, каким представился вначале, - это уже привет от Бернарда Шоу из Дома, где разбиваются сердца. И разумеется, все эти модернистские литературные игры невозможны без своего главного вдохновителя - писателя Чехова А.П. (Он, кстати, будет прямо упомянут в тексте.) Но, как ни странно, все это не самое ценное в спектакле. В Учителе ритмики Туманов ухитрился сделать главное - он мастерски преодолел композиционную рыхлость талантливой, но для драмы - весьма литературной пьесы, превратив авторский поток сознания в поток жизни, в жесткое и поэтичное театральное действие. Там, где у Екатерины Садур едва улавливаемая (а иногда - и вовсе отсутствующая) ассоциативная связь реплик и эпизодов, у Туманова - грамотно и логично построенные отношения героев, а все тончайшие намеки и постмодернистские фантазии автора обрели статус старого доброго психологического подтекста. И получился театр, особенно в первом акте (поскольку второй изрядно подпортил доморощенный концептуализм). Так уж получилось, но, отодвинув всех этих писателей разом на периферию сюжета, в центре внимания оказались персонажи второго плана, или, как говорит Кира Муратова, второстепенные люди. Подлинный драматизм и глубина сосредоточились в маленьких частных историях - это те самые живые лица, которых требовала от Кости Треплева одна чайка. О характерах, о прошлой жизни, об отношениях этих героев можно сочинять романы - так объемно, точно и эмоционально разнообразно сыграли своих персонажей Наталья Боровкова (Минская), Игорь Шибанов (Минский), Лиана Жвания (Настя), Галина Мамчистова (тетя Паша). Острое обаяние мастерства - зрелого, умного, психологически выверенного, как будто настоящие чеховские герои вдруг решили собраться в подмосковном доме отдыха. И какой неожиданный подарок сделал этот камерный спектакль работами молодых актеров: многообещающий дебют студента Евгения Титова (Миша), современные, точные интонации Александры Ионовой (Аня). Кажется, никогда еще так просто и хорошо не играл Илья Шакунов (не без романтического блеска замкнувший любовный треугольник: он, она - и русская деревня. Почвенный конфликт, выдающий несомненное духовное родство драматургов Нины и Екатерины Садур). На деревянном помосте, зависшем в воздухе над яркими цветами в стеклянных банках, существовала самая настоящая жизнь - вот что важно. А второстепенные люди на первый план тумановского спектакля вывели взрослую, не слишком эффектную, несомненно чеховскую тему истекающего времени, тему человеческих судеб, прожитых честно, скромно, бестолково и не слишком счастливо. Но не бессмысленно! То есть как раз так, чтобы молодой русский драматург смог как-нибудь однажды описать это в своей новой пьесе.
Сфотографировала некоторые архитектурные особенности здания театра (состояние фасада на сегодняшний день неудовлетворительное)
Технические параметры Здание построено в 1961 г. Последняя реконструкция произведена в 2006 г. Большая сцена Количество мест в зрительном зале 780 ширина сцены 16,0 м глубина сцены 11,0 м высота 20,7 м Трюм глубина трюма 4,8 м
ширина зеркала сцены 14,8 м высота зеркала сцены 7,0 м Круг диаметр круга 11,0 м тип барабанный
Малая сцена Количество мест в зрительном зале 50 ширина сцены 6,7 м глубина сцены 6,5 м ширина зеркала сцены 5,7 м высота зеркала сцены 2,9 м
Отправлено: 27.10.09 00:07. Заголовок: Здравствуйте!!!! Я о..
Здравствуйте!!!! Я обожаю спектакль "Горе от ума", много раз была на нем!!! Спектакль идет 3 часа с двумя антрактами, но смотришь его на одном дыхании.... Потрясающий по эмоциям спектакль, завораживает игра актеров, особенно Ильи Шакунова!!!! Каждый раз Илья Юрьевич играет роль "Чацкого" по-новому, и это еще больше увлекает! Он вживается полностью в эту роль, и можно сказать, что он настоящий "Борец за справедливость"! Ты влюбляешься в этого героя, переживаешь вместе с ним, следишь за каждым его шагом, ведь тебе хочется его поддержать, посочувствовать ему...... Всем советую посмотреть,ведь я видела этот спектакль с разными актерами, но именно Илья Шакунов показал мне настоящего "Чацкого", того самого, который был описан у А.С.Грибоедова! Очень много впечатлений остается после спектакля, и тебе каждый раз хочется снова-снова побывать в той атмосфере,и постараться почувствовать то, что чувствуют и показывают актеры на сцене!!!!
Отправлено: 18.12.10 21:24. Заголовок: Благодаря тому, что ..
Александр Брюллов о премьера 15-16 декабря этого года в ТЮЗе спектакля "Король Лир":
Король Билли или с годом кролика Мне посчастливилось попасть на второй премьерный показ спектакля «Король Лир» 16 декабря. Как настоящий ленинградский школьник я вырос на великолепных спектаклях ТЮЗа и его стены стали для меня практически родными. Поэтому велико было моё удивление, когда я не увидел его знаменитую круглую сцену, а попал в совершенно другой зал. Действительно поразили универсальные декорации. Из ткани и фанеры выросли каменные крепостные стены с зубьями, рвом и подъемными мостами. На наклонной сцене, как на шахматной доске разворачивалось действие драмы Уильяма Шекспира. Неприятно удивила нарочитая эклектика в костюмах (особенно амазонка и прусская форма), которая вероятно должна была подчеркнуть вневременность этого великого произведения. Но эта задача могла быть достигнута другими способами. Стоит отметить присутствие в зале Ильи Шакунова. Петербургский Ален Делон, некогда яркая звезда ТЮЗа скромно сидел на ступеньках в центральном проходе и внимательно следил за действием. Шакунова можно увидеть 22 декабря в главной роли в спектакле «Тартюф, или обманщик» на сцене Балтийского дома. Как поклонник ныне Малой сцены Молодежного театра на Фонтанке не могу не заметить близость спектакля к постановке «Дон Кихота» Михаила Булгакова. Обоим режиссерам блестяще удалось сочетать классику и новаторство. Подбор музыкального оформления спектакля в исполнении Billy's Band был как в знаменитых художественных клипах MyleneFarmer, когда тексты песен не соответствуют сюжету, а главное – точное совпадение эмоций. Но вот композиция «Мария, хватай детей!» мне показалась не совсем к месту. Тема шута в творчестве Шекспира – особая тема! На сцене Билли Новик в своей картонной короне стал вторым королем, а не шутом. Просто королем из другого измерения! Его реплики звучали скорее как отстраненные комментарии, как голос за кадром (голос В. Высоцкого). Это подчеркнула и смена костюмов во втором акте, превратившая Билли в «тень отца Гамлета». Являясь горячим поклонником творчества Новика не могу не отметить, что спустя 9 ½ лет жизни Billy's Band он достиг своего сценического максимума. В своей игре Билли не удалось достигнуть уровня трагичности его произведений «Я послала любовь» и «Где спит твое сердце?». Талант не всегда может заменить специального образования и наоборот! Уверен, что этот новый своевременный опыт даст этому многогранному человеку стимул к творческому росту. Из свиты короля членов группы превратили в бродячих артистов. Особенно неудачной стала сцена суда, когда Андрей Резников защищался любимыми тарелками. Не буду останавливаться на разборе игры всех актеров. Игра некоторых была неумела, других – комична. Заметны были разные школы и не сыгранность труппы. Стоит посмотреть гениальную классическую экранизацию Ленфильма 1970 года, чтобы понять, Что актеры не смогли донести до зрителей! Глубочайшая игра Сергея Дрейдена (король Лир), вынесшая на себе весь спектакль, заслуживает отдельного рассказа. Но постановка явила рождение и новой театральной звезды – юной и прекрасной Алёны Бондарчук, чьи внешние данные и игра невероятно похожи на Эмилию Спивак (лауреат премии «Золотой Софит» 2010 года в номинации «Лучшая женская роль» за роль Людмилы в спектакле Молодежного театра на Фонтанке «Поздняя любовь»). Природный талант Алены позволил ей органично прожить роль Корделии. Также отдельного рассказа требует и «кроличья тема». Кульминация которой наступила, когда очередной вынос плюшевых кроликов совпал с репликой «Что это?». Как они прошли путь от королевской охоты к надгробным памятникам остается загадкой. Возможно, следует шлагбаумы заменить цепями, а кроликов вороньем или вовсе отказаться от идеи подобных надгробий. Необходимо доработать спецэффекты и использовать их в нужных местах (например: гроза ночью).
Это еще несколько сырое произведение, не смотря ни на что, все же сложилось в общую картину. И эту постановку сложнейшей драмы У. Шекспира можно признать успешной. ТЮЗ снова доказал свои состоятельность и актуальность! Хочется пожелать этой постановке долгой жизни на сцене!
ДРАКОН ВСЁ ЕЩЁ ЖИВ? Спектакль А.Исакова “Дракон” в ТЮЗе.
Рецензия на спектакль длинная, чтобы прочитать внимательно, надо откинуть изрядную долю лени, однако упоминание о герое Ильи Шакунова, Генрихе, есть. К тому же сделан довольно скрупулезный "разбор полетов", так что почитать, в принципе, интересно.
Вытащила из журнала для детей и взрослых Terra amata
«Дракон» — возможно, самая совершенная из пьес Евгения Шварца. Предельно ясные образы, чёткая композиция, прекрасный язык, изумительный по силе художественного воздействия текст — всё это делает пьесу не только очень привлекательной для постановки, но и ставит её в ряд с великими произведениями классиков литературы. То, что эта глубокая философская пьеса написана в форме остроумнейшей сказки, не делает её менее серьёзной и значительной. … …Пару лет назад в Питере нашёлся режиссёр, который обратил, наконец, внимание на пьесу: её поставил в ТЮЗе Александр Исаков. До сих пор Исаков работал, в основном, в жанре лёгкой бульварной комедии; наиболее удачным его спектаклем можно считать, пожалуй, давние «Французские штучки» в театре имени Комиссаржевской... Выбор режиссёра оказался загадочным и интригующим: почему вдруг “Дракон”? Может быть, это было связано с педагогической деятельностью Исакова, который, поработав со студентами-актёрами, понял, что ему есть что сказать юному зрителю с помощью сказки Шварца, и направился в ТЮЗ? Всё это можно было понять, только посмотрев спектакль.
И вот мы в ТЮЗе. Перед нами большая, давящая темнотой, пустая сцена. С колосников свисают большие тяжёлые шары, в случае надобности обозначающие стулья и прочий необходимый реквизит. На кирпичном заднике — круги мишени. Сюда по ходу действия проецируются то изображение жутковатого и отвратительного чудища-дракона, то документальные кадры бомбёжки и факельных шествий нацистов, то старинные гравюры...
Спектакль почему-то начинается с некоего “пролога”: Кот и Осёл рассказывают нам, что такое дракон. Это как бы “энциклопедическая справка”, соединённая с самохарактеристиками второй головы Дракона из первого действия пьесы. Как механические куклы, танцуют под “Dies irae” (музыкальное оформление Владимира Бычковского) жители города — рабы в одинаковой жёлто-зелёной униформе, иные с размалёванными лицами. Такое начало настораживает: даже если не знаешь, не помнишь пьесу, смутишься просто от вторичности приёмов, которыми показывают рабскую атмосферу города. Но ладно. Ждём Ланцелота: концепцию спектакля определяет то, каким видит режиссёр этого героя (и это положение принципиально: оно относится не только к “Дракону”, но и к любой пьесе-сказке Шварца).
Появляется Ланцелот — Борис Ивушин, высокий, худой молодой человек с длинными волосами, в “дорожно-романтическом” костюме: белой рубашке с пышными рукавами, кожаной безрукавке, небрежно повязанном шарфе. Он хромает, опираясь на костыль. Во всей фигуре Ланцелота есть что-то вызывающее и беспомощное, как у подростка, который чувствует-то себя взрослым, но не знает, как смотреть, что говорить, куда девать слишком большие руки и ноги... Это не “Ланцелот, он же Георгий Победоносец”, — словом, не добрый и справедливый герой, “в каждой стране именуемый по-своему”, а вполне современный разболтанный юноша с хмурым взглядом исподлобья. Вообще-то в сказке, даже не обязательно в пьесе Шварца, а просто в сказке, каждый персонаж должен быть виден с самого начала. Что ж, значит, такой вот паренёк будет в этом спектакле бороться со Злом... Но, может, он ещё разыграется? Ведь сам текст пьесы — спасательный круг для режиссёра и артистов, там уже всё написано: и что играть, и как играть. Действительно, стоило Ланцелоту открыть рот, как впечатление мгновенно изменилось. Только в худшую сторону. У этого “рыцаря без страха и упрёка” грубые, нагловатые интонации самоуверенного труса: ещё немного, и он, пожалуй, заговорит на блатном жаргоне!
Собственно говоря, для человека, даже не любящего, а просто знающего Шварца, спектакль на этом и кончается: такому зрителю лучше сразу встать и уйти домой. Но в реальности спектакль течёт, как ни в чём не бывало, только со значительными противоречиями тексту. Ланцелот расспрашивает Кота — Алексея Титкова о мощи Дракона, а отвечают почему-то рабы на заднем плане. Когда Кот спрашивает, будет ли Ланцелот драться с Драконом, тот, заикнувшись от испуга, неуверенно отвечает: “Посмотрим”, — и даже роняет костыль: он жалок и смешон. Появляется Эльза — Анна Дюкова в белом подвенечном платье; горожане опутывают её какими-то лентами, что, вероятно, должно обозначать, будто все они “повязаны” одним преступлением. Эльза — привлекательная, серьёзная, энергичная брюнетка, у неё решительные жесты и упругая походка. Унылый Шарлемань — Николай Иванов, весь в тёмном, производит впечатление усталого человека, которому всё надоело и ничто уже не трогает. И он, и Эльза — в “штатском”, а не в рабской униформе. Это логично, ведь они — наиболее духовно свободные люди в этом городе. Интересно, однако, что Бургомистр и Генрих тоже не в униформе. А вот они-то почему?
Первая голова Дракона — Александр Иванов появляется снизу из люка на простом, скромном троне, на спинке которого висит противогаз с рогами, этакий современный шлем “псов-рыцарей”. Это один из тех горожан, у которых размалёвано лицо. (Должно быть, это глубоко символично: Дракон — выходец из толпы рабов. Правда, такое прочтение напрочь не соответствует тексту.) Дракон — достаточно спокойный, уверенный в себе человек небольшого роста, с замашками начальника, а не военного. Ланцелот смотрит на него нагло, а думает, что храбро. Эльза, что немыслимо для девушки, выросшей “при драконе”, пытается не дать “лапку” Дракону, он ей неприятен, всё это унижает её чувство собственного достоинства! Дракон, дабы показать свой цинизм, танцует с бедной жертвой танго. Но Ланцелота он не обижает, и почему тот вызвал его на бой, остаётся непонятным. Добро бы ещё понравилась ему Эльза, — но на неё Ланцелот не обратил особого внимания.
Дракон-II — Эрик Кения отличается от первого разве что большими размерами и несколько большей грубостью. Это не “чиновник”, как и первый — не “солдафон”, между ними нет разницы. Почему Дракон решил тут же испепелить Ланцелота, почему вообще принял его всерьёз, а не посмеялся и ушёл? Ни испуга, ни каких-нибудь принципиальных соображений тут не было заметно. Вероятно, ему в детстве цыганка нагадала, что погибнет он от руки тощего странника с костылём. Странно, что стройный красавчик Генрих — Илья Шакунов, щегольски одетый, уверенный в себе, по-видимому, разумный и практичный молодой человек, тоже как будто опасается Ланцелота. Передавая Эльзе нож, он почему-то не нашёлся, что сказать на решительное заявление Эльзы, что рыцарь убьёт Дракона. Видно, в этом городе все с предрассудками!
А вот Бургомистр — Игорь Шибанов никакого опасения и даже интереса по поводу вызова на бой не испытывает: вероятно, ему, как опытному человеку, понятно, что такого Ланцелота победит одной левой даже Генрих. Бургомистр — небольшой лысоватый человечек с невнятной речью, не лишённый некоторого обаяния. Этот циничный чиновник среди своих, наверное, считается милым и добродушным дяденькой. И к Ланцелоту он относится снисходительно-покровительственно: эх, молодо-зелено! Хоть никто Ланцелота и не принимает всерьёз, всё же подруги Эльзы по приказу Генриха мешают ему разговаривать с девушкой. Они натужно выкрикивают свои реплики, сопровождая их каратистскими выпадами и игрой с веерами: всё это напоминает какой-то китайский рэп. (Если создатели спектакля надеялись, что таким образом сделают происходящее более близким современному юному зрителю, то просчитались: юный зритель подобные уловки воспринимал равнодушно. Реагировал он, к счастью, в основном, на текст, когда мог его разобрать. И это не удивительно, ведь Шварц всё сделал для того, чтобы пьеса — и спектакль по этой пьесе! — были понятны и интересны зрителю любого возраста, образования и развития.)
Третья голова Дракона способна поставить в тупик самого искушённого, терпеливого и даже равнодушного зрителя. Дракон-III — Юлия Ауг — это пышная, крепкая блондинка в чёрном трико. Почему Дракон предстаёт перед нами в женском обличии, остаётся невыясненным. Во всяком случае, если бы режиссёр вкладывал в такое решение образа хоть какой-то смысл (пусть даже не раскрывая его нам), он бы не назначил на эту роль в очередь с артисткой актёров-мужчин, что явствует из программки. Плотоядно поглядывая на Ланцелота, блондинка пытается его запугать, рассказывая о том, кого, собственно, он собирается освобождать: дескать, у горожан “глухонемые души”, “легавые души”. Но она же, чтобы, вероятно, не совсем уж деморализовать бедненького противничка, подзывает к себе Генриха, и тот “иллюстрирует” эти характеристики: например, “легавая душа” встаёт на четвереньки, изображая преданного пса и как бы реабилитируя этим выражение “легавый”. Всё это способно вызвать только смех — и в зале, и, наверное, у Ланцелота. Ланцелот не поддался на провокации, и они с “драконшей” садятся на шары и начинают эффектно раскачиваться, пролетая друг мимо друга. Это, вероятно, должно изображать бой — но бой последует позднее. Тогда что, флирт? Но Ланцелот, как мы узнаём из его дальнейшего диалога с Эльзой, влюблён в неё, а вовсе не в “драконшу”. Правда, в любви рыцарь признаётся между делом, как бы сквозь зубы: он во время прощального разговора всё возится с тазиками, которые ему дали члены городского самоуправления вместо шлема и щита. (Кстати, “шлем” Ланцелот сразу надел на голову, чтобы нас не миновала ассоциация с Дон Кихотом.) Но бедняжка Эльза, которая невесть почему успела-таки проникнуться чувствами к Ланцелоту, и этому была рада. Кстати, настоящее вооружение Ланцелоту вручают вовсе не мастера-погонщики, а Кот с Ослом, не уточняя, откуда его взяли. Бой проходит таким образом: на экран-задник проецируются кадры бомбёжки: нацистские самолёты громят города. Горожане собрались в кучку и в обмен на “призы”, которые бросает им Генрих (какие-то раскрашенные пластиковые бутылки), “выдают” свои реплики. Коммюнике Генрих почему-то поручает читать подругам Эльзы, которые в какой-то момент путают тексты и начинают выкрикивать свои реплики из предыдущего действия: мол, всё и так заранее зазубрили. Это выглядит странно, ведь бой-то развивается непредсказуемо. “Долой Дракона!”, “Нас обманывали с детства!” и прочие анархические лозунги звучат тоже по указке и под руководством Генриха. Эти рабы — гораздо более рабы, чем в тексте. Таким образом, режиссёр снимает с них даже ту минимальную долю ответственности за происходящее, которой их наделил драматург. Они не люди, а одинаковые манекены, следовательно, и претензий к ним быть не может. Ланцелот, чувствуя приближение смерти, решает, вероятно, поберечь силы и не произносит монолог, в котором объясняет, что “это можно — не обижать вдов и сирот. Жалеть друг друга тоже можно”. Ну ещё бы, такая банальщина, даже произносить стыдно!
Второе действие, по сложившейся традиции, опять открывают Кот и Осёл. Горожане, всё в той же униформе, под руководством Генриха репетируют приветственную речь для Бургомистра, опять-таки в манере рэпа, но без вееров. Понятно, что в городе ничего не изменилось. Шарлемань всё такой же усталый и унылый, он вполне спокойно просит “не трогать” их с дочкой, просит даже как будто со сдержанной досадой, словно думает в это время о чём-то другом и, в сущности, никакой угрозы для Эльзы не видит, а просто не хочет, чтобы его тревожили. Чувство собственного достоинства Эльзы так же возмущено, как и в первом действии: во время свадебной церемонии она искренне, с тоской умоляет сограждан “очнуться”, не губить её. Мальчик уверяет, что не может вступиться за Эльзу, так как ему “мама не разрешает” (а в тексте — “держит за руки”: то есть, его волю пока ещё можно подавить только силой, а не запретом, он ещё не заражён послушанием дракону). Гости в течение речи Эльзы пробегают мимо и скрываются за кулисами: их всё происходящее не касается, не зря же из речи Эльзы изъята самая суть, сравнение послушных горожан с разбойником-убийцей. Ланцелот появляется довольно незаметно, не вызывая особого страха или волнения у злодеев. Дескать, и так понятно было, что он придёт, чего ж тут нервничать! Шарлемань тоже не особенно на него реагирует, а Эльза хоть и радуется, но почему-то как барыня-капризуля, у которой муж наконец приехал из долгой, но вовсе не опасной командировки. За неимением в спектакле мастеров (кузнеца, ткачей и прочих) Бургомистра и Генриха уводят в тюрьму Кот с Ослом, а те почему-то слушаются. Ланцелот не говорит, что любит людей, в которых ему предстоит убить дракона. Он ограничивается заявлением свысока, что с вами, мол, придётся повозиться. Горожане, по традиции, хором скандируют слова “начальства”: “С нами придётся повозиться!” Опять-таки режиссёр лишает их возможности, вопреки тексту, сказать хоть что-то своё, не по указке, и тем самым снимает с них ответственность и за происходящее, и за дальнейшее “обездраконивание”. В финале Кот и Осёл в качестве “эпилога” со вздохом и понимающими полуулыбками опять “информируют” нас, что дракон — древнее мифическое животное... дескать, ничего тут не поделаешь, Дракон в людях, и это навсегда.
Итак, что же получается? Ланцелот не просто не убедителен, он — противоположность тому герою, которого создал автор пьесы. Стройная композиция пьесы исковеркана — и непонятно, ради чего. Из текста выброшено то, что характеризует Ланцелота как воплощение Добра, а не просто как “профессионального героя, который лезет спасать любого, потому что так обучен” (мнение Генриха), и всё, что говорит об ответственности горожан за самих себя. Судя по кадрам из кинохроники, Дракон ассоциируется у режиссёра исключительно с гитлеровским режимом, в чём убеждали зрителей и читателей современные Шварцу критики “в униформе”. Однако сейчас уже вполне официально известно то, что Шварцу (и не только ему, а всем мыслящим, свободным людям) было ясно давным-давно, а именно, что “наш”, сталинский режим был не менее страшным, что это родственные явления. Если уж никак было не обойтись без политических намёков, следовало бы показать и какой-нибудь радостный парад перед мавзолеем, и “лично товарищей...”, древних чудовищ. Складывается впечатление, что режиссёр не то чтобы не сумел поставить спектакль соответственно идее Шварца, а просто и не собирался этого делать. Предположение, конечно, странное: в сказке Шварца всё предельно ясно, и перевернуть пьесу с ног на голову — значит, расписаться в своей близости к Дракону и его рабам. Если пьеса не нравится, кажется неубедительной, банальной, если режиссёр не согласен с ней, зачем же её топтать? Можно просто не брать её к постановке. Ведь теперь не то, что “при Драконе”, никто пьес по разнарядке сверху не спускает. Перед каким Драконом сейчас выслуживаться? Выходит, права Эльза, и “дракон не умер, а, как это бывало с ним часто, обратился в человека”?..
Старый-престарый пост в ЖЖ о "Горе от ума", старый настолько, что пользователь его удалил, но... но существуют сохраненные копии, и вообще, то, что единожды попало в сеть имеет свойство сохраняться.
Итак, или так или этак мы можем прочитать следующее:
Вчерашний ТЮЗ....
"Горе от ума" - вещь, на которой выросло не одно поколение, начиная эдак с Лермонтова. Последним поколениям повезло особо: кормили этим классицизмом досыта, заучивать приходилось наравне с текстами протоколом съездов, Чацкий - герой нашего времени и герой в частности, фамусовское общество дурно. Если задуматься, то вещь поистине интересная, бо каждый может увидеть и подчеркнуть в ней те акценты, каковых возжелает его творческая натура. Натура г.Андреева в очередной раз возжелала пошлости. Для исполнения своих замыслов режиссер не стал долго мучиться, призвал артистов своего ТЮЗа (на момент постановки должность главрежа этого несчастного театра прочно принадлежала ему), дал задание выучить текстов, подогнать костюмы по меркам и сеять разумное, доброе, вечное. В смысле, просвещать детей программными произведениями. Что уже и делается лет примерно десять, даром что Андреев уже давно не главреж, слава Богу. Тем не менее, его выверты и попытки оригинальности лезут из всех щелей и зазоров между декорациями. Первое действие мы откровенно пытались понять, что же такое странное происходит на сцене. Справедливости ради стоит сказать, что зал был полон, причем полон насильно загнанными туда детьми и не менее радостными курсантами. Программа у них по литературе такая, что поделать. Посему смотреть было тяжело, ибо современные дети ходить в театр не умеют. Впрочем, появление Чацкого-Шакунова заставило на какое-то время заткнуться в немом восторге даже их - настолько этот герой концептуален, хехе. Казалось бы, ничего сразу привлекающего внимание нет - но какая-то мягкость пластики наряду с внутренним стержнем (у Чацкого - и настоящая цельность натуры!). И от этого сразу покупаешься. К сожалению, в антракте я узнала фамилию постановщика - и смотреть второе действие уже не могла, все непонятности сразу стали этой гнилой андреевщиной, которую не спас даже Шакунов. Поэтому с третьего действия мы позорно сбежали - выносить общество такого количества школьников более мои учительские, а девушек просто их собственные нервы уже не могли, к тому же было очень вязко. Посему, безумно жалея, что так и не удастся услышать знаменитый вызов кареты в этом исполнении - мы таки удалились. Я вот все о другом думаю: Шакунов сыграл совершенно другого Чацкого. Не того, над которым насмехается Грибоедов, не того, который в кошмарных снах являлся нам в школе. Другого. И, поскольку третье действие осталось за кадром, я так и не могу понять, какого же... Зато все остальные, мда... В общем, идея обращения к режиссеру все та же: не трогайте искусство своими грязными руками. Гораздо концептуальнее и честнее голые задницы Эренбурга, вот уж правда.
P.S. Вот такое вот мнение... К сожалению, то, что было прошло, и мы не можем составить своего собственного, а жаль... Так жаль.
Отправлено: 25.03.12 00:12. Заголовок: На днях буквально са..
На днях буквально сайт ТЮЗа им. Брянцева сменил дизайн. Вышло модно, энергично, красиво! Но, но... В разделе архивных страничек нашла "Горе от ума" и... возник вопрос - а исполнитель главной роли куда делся? Фото есть, а актера нет. Написали бы пусть даже некликабельно, в общем списке. Некрасиво вышло!
Отправлено: 31.05.14 23:04. Заголовок: Из ТЮЗовского прошло..
Из ТЮЗовского прошлого.
О поощрении работников Санкт-Петербургского государственного театра юных зрителей им.А.А.Брянцева
Администрация Санкт-Петербурга КОМИТЕТ ПО КУЛЬТУРЕ
ПРИКАЗ
от 22 февраля 2002 года N 31
О поощрении работников Санкт-Петербургского государственного театра юных зрителей им.А.А.Брянцева
23 февраля 2002 года одному из старейших репертуарных театров для детей, легенде отечественной истории театра, Санкт-Петербургскому государственному театру юных зрителей им.А.А.Брянцева исполняется 80 лет.
Поздравляя коллектив театра с замечательным юбилеем,
приказываю:
1. Объявить благодарность Комитета по культуре за большой вклад в дело воспитания молодежи и в связи с 80-летием со дня основания театра зав. режиссерским управлением и труппой Кудровой Людмиле Аркадьевне, зав. художественно-постановочной частью Елиновой Александре Владимировне.
2. Наградить Почетной грамотой Комитета по культуре за особый вклад в эстетическое и нравственное воспитание подрастающего поколения, многолетний творческий труд и в связи с 80-летием артистов театра: Жвания Лиану Дмитриевну, Зуеву Татьяну Петровну, Тодорова Владимира Сергеевича, Комарова Владислава Евгеньевича, Соснякову Марию Владимировну, Введенскую Антонину Юрьевну, Наврозашвили Лилиан Гурамовну, Шакунова Илью Юрьевича.
Отправлено: 03.07.18 20:21. Заголовок: В Российском государ..
В Российском государственном архиве фотодокументов притаилось одно старое фото сцены спектакля "Горе от ума" Автор фото Ю. Белинский. Дата: март 1995 г. Илья Шакунов и (по неверной информации РГАКФД) Юлия Ауг, на самом деле Юлия Нилова (Михайлова).
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 2
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация откл, правка нет
<\/u><\/a> 
<\/u><\/a>
Статья датировалась осенью 2006 года.
) Тартюф.... 
Написали бы пусть даже некликабельно, в общем списке. Некрасиво вышло! 
- участник сейчас на форуме
- участник вне форума